Приехали двое мужчин – что тоже важно. Женщины восторженнее, а потому их восхищение всегда немного легковесно.

Тем более соблазнительна для них последняя великая истина, объявляющая равноправие Бога-Отца и Богини-Матери, потому что до сих пор они терпели непрерывную тысячелетнюю дискриминацию на божественном уровне. Вот женщины и восхищаются тысячами – а скоро восхитятся и поклонятся миллионами! Но все-таки настоящий успех должен включать в себя признание со стороны серьезных мужчин.

Молодые и напористые ребята лет тридцати – они увидели перспективу в новой вере. Вот и примчались.

Москвичи низко поклонились и поцеловали руку, после чего Дионисий их усадил и говорил очень милостиво.

Они отвечали с приличествующей почтительностью:

– Ваши идеи, Учитель, открыли нам свет, которого не доставало. Вы, поистине, произнесли последнее Слово, которого ждало всё человечество.

Сказано настолько справедливо, что Дионисию нечего было возразить.

Что удивительно, сказано было абсолютно искренне. Приехавшие москвичи были не то что полными атеистами, но ко всякой религии глубоко равнодушными, поэтому они мгновенно оценили рыночную перспективу. Действительно, невозможно понять, как это в век эмансипации не установилось ещё и равноправие Богов на Небе?! Как это феминистки терпят традиционную деспотию исключительно мужских Богов?! И нужно было успеть первыми монополизировать московский рынок! Заодно со всероссийским. А в перспективе выход за рубежи!

И дополнительное учение о непрощении тоже обещало успех: общество натерпелось от преступников, устало от подонков, и восторженно примет религию со здоровым полицейским уклоном. Во всепрощении нет справедливости, справедливость в том, чтобы негодяи были наказаны – не только на Земле, но и на Небе. Пришел Спаситель – но только для хороших людей, а хорошие люди только о Таком и мечтают: хватит, их ровняли с негодяями на этом свете, но фальшивым гуманистам мало, они обещают тем же негодяям спасение и на Небе, они обещают, что их добрый Бог будет любить всех подряд, а преступников даже ещё больше, если сумеют покаяться. Добрые люди сыты по горло таким гуманизмом! А от Божественных Супругов – не дождутся гады спасения. Хорошие люди давно на пределе, давно мечтают об одном: сварить живьем всех гадов, которые мешают жить. Но – самим не пачкаться. И вот новый Сын Божий всю работу берет на Себя – отлично! Добрые люди такого Спасителя примут на ура!

– До сих пор мы все словно бы пребывали в темноте, – продолжали гости. – А ведь так всё просто! всё гениальное кажется абсолютно простым, когда гений произнесет долгожданное Откровение. И даже удивительно: как мы все сами не дошли?! А вот – не дошли. В этом и есть подлинная гениальность: видеть простое и очевидное там, где глаза простых смертных не видят ничего!

Дионисий снова кивал с достоинством.

– Мы издадим Ваши Откровения сразу десятком миллионов. И это только первый завод! Да все нынешние мировые религии завтра останутся в виде маленьких сект, все люди поклонятся Вам. А уж тиражи пойдут на миллиарды! Закажем переводы на все языки мира.

– Откровения – не Мои, – из чувства справедливости поправил Дионисий. – Откровения продиктованы Мне непосредственно Божественными Супругами. А Я – всего лишь Их любимый Сын.

– И это счастье – жить в одну эпоху с Вами, иметь возможность видеть Вас, дышать одним воздухом.

И первозванные Нина с Натальей, и Серёжа – все почитали Дионисия, но только теперь Он понял, что первые Его последователи немного не договаривали. И только московские гости наконец оценили Его полностью. Почти полностью.

Они сидели у камина, который приятно грел даже в мае, Оркестр угощал москвичей коньяком, и сам, естественно, угощался, а Дионисий пил виноградный сок. Не понял Он пока радости в легком дурмане. Да и не может Сын Божий позволить себе валяться пьяным как какой-нибудь Ной.

В прихожей они снова целовали Дионисию руку.

– До завтра, братья. Жду вас в Шувалово.

Понятно, что приехал Дионисий даже в более приподнятом духе, чем обычно.

Перед отходом ко сну Он захотел проведать Мавру: не родила ли уже?

Отвыкший обходиться без прислуги, Он кликнул с собой Онисимова:

– Посвети-ка мне, Оркестр.

Онисимов хотел спать, но безропотно взял фонарь и пошёл впереди патрона.

– Бойкие ребята, – бормотал он на ходу. – За такими только гляди!

– Отличные парни, – недовольно прервал Дионисий. – У них масштаб.

– Масштаб-то масштаб, только бы процент отстегивали.

Они спустились в подвал.

– Мавра, – позвал Дионисий, – Мавра!

Мавры видно не было.

– Да свети же, Оркестр… Мавра!

И тут Онисимов заметил непонятные коробки.

Незнакомые. Чужие. Около самого оконца. И фанерку, похоже, отрывали.

Онисимов вспомнил недавний пакет под машиной Пустынцева.

– Бомба, – закричал он, – бежим!

Дионисий тоже увидел коробки и сразу поверил – бомба.

– Сейчас. А где Мавра?

– К черту Мавру! Бежим, она грохнет в любую секунду!

– Нет, хочу Мавру! Она нас спасла, мы бы иначе не спустились. Мавра, Мавра!

– К черту! – Онисимов бросился к лестнице, швырнув Дионисию фонарик.

А Тот оставался совершенно спокоен. Он светил по углам, приговаривая:

– Мавра, Мавра, Мавра!… – И тут же успокаивал убегавшего Онисимова:

– Ничего не сделается с Сыном Божиим! Родители защитят. Уже явили чудо через Мавру, явят ещё!.. Мавра, Мавра!

Онисимов не слушал увещеваний. К черту Родителей Небесных! Он взбежал обратно на этаж, выскочил в сад через боковой ход. Мобильник у него нашёлся с собой, и он принялся названивать в милицию! 02 было уныло занято. Возвращаться обратно в подвал и тащить Дионисия насильно Онисимов не собирался. Тем менее он собирался бегать по дому, выводить всех прочих жильцов. Наоборот, он отходил подальше, чтобы в момент взрыва не достали осколки.

Онисимов уже привык бояться мальчишку, но сейчас всё заглушил ужас ожидания взрыва. О том, что Сынок Божий выйдет и расправится с беглецом, Онисимов не думал.

Наконец Дионисий увидел Мавру. Она лежала, лелея свое большое пузо, ничуть не встревоженная беготней и криками Онисимова. Дионисий схватил Мавру и потащил наружу. Мавра слабо отпихивалась лапами, но терпела.

Поднявшись из подвала, Дионисий вспомнил, что наверху должны быть и Клава, и первозванные, и этот маленький Миша.

Наверное, Онисимов их вывел. И вдруг Он понял, что Онисимов трус, Онисимов не станет бегать по дому.

Держа Мавру, чтобы не убежала обратно в подвал, Он пошёл на второй этаж. Он знал, что Он – сын Божий, а потому неуязвим. Он не бежал – Он шел.