– Это ты глупец, князь! Наши войска на подходе. Скоро осаду снимут, что тогда скажешь?

– Если только город не падет раньше! У тебя верных полторы тысячи солдат и три сотни всадников. У меня столько же! Если мы вырвемся и уйдем из города, в Энрофе нас все поймут. Погибнет лишь чернь, но тебе-то какое до них дело? Твои крестьяне все на западе, ты не потеряешь ничего! Подумай, наш план не так плох!

Тут наблюдавшая сцену с высоты в десять ярдов Аделаида заметила, что двор, прячась за пристройками и бараками, окружают гвардейцы. Почти у всех в руках были арбалеты. «Молодец, Йонсон!» – чуть не крикнула она.

– Мы сдадим город, но не будем лить твоей крови, ты наш брат, рыцарь. Тебя запрут в башне, а гарнизону мы скажем, что ты бежал! – заявил князь и указал своим воинам, что надо действовать.

Тут послышался шорох, и в руку первого, кто хотел схватить губернатора, вонзился арбалетный болт. Князь и его люди обернулись и увидели, что находятся в западне.

– Бросьте оружие, и вам сохранят жизнь, – сурово заявил Йонсон. В арке, ведшей во двор цитадели, показался конный полковник гвардии с пышными обвислыми усами.

– Князь, уже время, пора открывать ворота? – Полковник въехал внутрь, звонко гарцуя по брусчатке, и лишь тогда понял, что его покровитель больше не является хозяином положения.

– Падаль! – Йонсон вырвал арбалет из рук одного из своих и спустил курок. Полковник вскрикнул и откинулся в седле. Из его груди торчал болт, и яркая вишневая кровь разливалась по доспеху.

– Кто еще хочет открыть ворота врагу? – пока все наблюдали гибель полковника, прямо за спиной губернатора открылась дверь башни, в которой и находилась Аделаида. В проходе возник Моррис, на нем был доспех, а в руках советник держал тяжелый двуствольный арбалет, направленный в спину Йонсона. Аделаида столкнула вниз тяжелый цветочный горшок. Моррис спустил курок и тут же получил удар по голове. Осыпанный землей и битыми черепками советник захрипел, выронил оружие и затих, повалившись вдоль стены башни.

Одна стрела попала в землю, другая оцарапала руку Йонсона, он вскрикнул, люди князя решили, что можно вырваться, схватились с гвардейцами, но пятеро были застрелены на месте, а остальные быстро обезоружены. Князь получил мощный удар в челюсть и вскоре оказался рядом с Моррисом.

Аделаида бросилась вниз. Йонсон сам вырвал застрявшую в доспехе стрелу, он был зол.

– Схватите этих мятежников и тащите на стену! Орки увидят, как мы расправляемся с предателями, город не падет!

– Рухи! – закричал кто-то. Город опять бомбили.

Аделаида и Йонсон с отрядом верных людей продирались сквозь завалы и ряды обезображенных домов. В городе горели целые кварталы, воды не хватало.

– Сдают, сдают город, – кричали им в спину простолюдины.

– Будьте вы прокляты, твари! Дайте, дайте народу оружие! – кричал какой-то кузнец на телеге.

– Действительно, дайте народу оружие, отнятое у людей князя и Морриса. У вас целые подвалы… – Аделаида обратилась к губернатору, когда они почти выехали к стене.

– Сперва нужно разобраться, что происходит, – ответил Йонсон. И тут у самой стены прогремел страшный взрыв.

Под тушами убитых вчера гроссов Тазар разместил огромное количество бочек с огненным песком, люди в ту ночь не делали вылазок, да и заметить приготовления, скрытые ветками тщательно укрепленные шурфы, проложенные к самым стенам, было нелегко. И вот, когда построенный в колонны двадцатитысячный кулак огров и орков подошел к главным воротам, началась серия сильных взрывов. На протяжении двухсот – трехсот футов восточная стена обрушилась в нескольких местах, похоронив под обломками сотни защитников.

– На штурм! – приказал Тазар, указывая топором. – Все на штурм! А твои пусть роют сплошные рвы вдоль северной стороны лагеря! – указал он генералу орков.

– Зачем?!

– Подмога совсем рядом, можем не успеть, я сам встречу эрафийскую кавалерию! Шевелись, зеленокожие, сейчас кто быстрее, тот и король! – рявкнул Тазар.

– Живее!

Тысячи орков и варваров отозвались на призыв яростным ревом.

Аделаида и Йонсон были оглушены взрывом, но уцелели. Вверху с противным клекотом мельтешили рухи, кругом стоял общий вопль. Дым и пыль охватили руины стены, а сквозь провалы было видно, что первые шеренги орков и варваров уже совсем рядом. Сто – сто пятьдесят ярдов.

– Конец! – прошептал кто-то рядом.

Тут Аделаида схватила держащегося за окровавленную голову губернатора и закричала:

– Что же вы стоите?! Надо командовать, защищаться! Делайте хоть что-нибудь!

– Все пропало, мы погибли! – кричали бежавшие с уцелевшей части стены рыцари и вельможи из окружения князя. Они бросали тяжелое оружие, кто-то спотыкался о камни, падал. Ржали лошади, снаружи дико ревели барабаны и орочья орда, предчувствующая победу.

– Делайте, делайте же хоть что-нибудь! – сквозь бессильные слезы кричала на губернатора Аделаида.

– Да! – Йонсон дико затряс головой, будто стараясь избавиться от захватившего душу демона. – Нужно наверх, на стены, найдите лестницы. Нужно видеть все сверху! Полковник! – призвал он к себе старшего из гвардии. – Пошлите людей в город, зовите на стены. Всех зовите, откройте цитадель, все могут вооружиться! Все на стены. Крестьянам, кто будет биться, скажите, они завоюют себе свободу!

– Будет сделано, ваша честь! – полковник, на ходу подкрутив ус, бросился назад, призвав с собой еще несколько человек.

С трудом ступая по осыпавшимся и опаленным ступеням, Аделаида и Йонсон поднялись на стену справа от полуразрушенных восточных ворот.

– Как же их много, – сказал только Йонсон.

Действительно, вдоль всей стены варвары подошли вплотную. Рухи пикировали сверху и садились уже в центре города, высаживали десанты. Гроссы ломали южную башню.

В проломе человек двадцать стрелков отстреливались, выхватывая по нескольку нападавших, но для надвигавшегося вала черно-зеленых тел это были ничтожные потери. Еще миг, и они ворвутся в город.

– Белый пух, – сказала вдруг оперевшаяся на зубец стены Аделаида.

– Что, белый пух?

– Смотрите! – она показала клочок пуха с мелким пером, который упал с неба в трещинку стены.

– Откуда? – только и успел сказать Йонсон, у него заныло плечо.

– Рух! – закричал телохранитель. Огромный орел шел прямо на них. Когти и клюв были в крови и пене. Аделаида даже не успела испугаться. Рух ударом крыла столкнул со стены трех рыцарей и порхал над ними.

Тут в вышине над городом раздался высокий клекот, куда звонче, чем у горных орлов Кревланда. И прямо на спину монстра, раздирая в кровь наездника, опустился грифон элитной королевской гвардии. Рух старался вырваться, клюнуть противника, но грифон был закован в серебристую сталь, на груди его красовался герб Эрафии. Зверь дернул шею руха, и орел, бессильно ударившись о стену, полетел вниз. Все небо покрылось искрящимися звездочками, шедшими с запада.