Сдержать каскадный вздох не удалось. Сердце будто оборвалось. Потому что… Она же не хотела.

— Я ему сказала, что… Я просто сказала, что получит по лицу, если… Я…

— Я знаю.

— Откуда?

— Я знаю все, что мне нужно знать.

— Корней, я… Он не пойдет в полицию?

— Посрать, Аня. Мне легче. На остальное — посрать. Хорошо?

Корней спросил, Аня прошлась пальцами по руке вверх до плеча, обняла за шею, прижалась к нему.

Сначала он не делал ничего, потом же… Ответил. Обнял. Вжал ее тело в свое. Уже поцеловал — туда же, в висок.

— Все хорошо. Не волнуйся. — Произнес. Аня знала — это лично для нее. Потому что он… Не волнуется. Он… Как всегда, продуманный. Он не участвовал в том, чтобы убрать Дениса с глаз долой. Просто дождался, когда это случится само собой, когда угрозы соблюдению этики уже не будет, и… Сделал, что хотел. Что, судя по всему, обещал. Наверное, еще тогда — у ресторана.

— Прости меня, пожалуйста…

Из-за нее. «Лучшего, что с ним случилось». Чуть не испортившего ему жизнь.

— Успокойся. Тема закрыта. Мясо сделай, я голодный. В душ схожу пока.

Корней оторвался первым. Обошел, направился к спальне, по дороге стягивая футболку. Аня смотрела на его спину с затаенным дыханием. Понятия не имела, как можно определить, насколько жестокой была драка. Просто… Лицо цело. Спина вроде бы тоже.

Руки только…

И душа — ее — не на месте. Она протестует. Из нее рвется тирада. О том, что так нельзя. Что это неправильно. Что это не выход. Что она… Того не стоит.

Вот только все, что Аня себе позволяет — это пара глубоких вдохов, сделанных, закрыв глаза. Дальше же идет к холодильнику, достает мясо в вакууме, включает плиту. Смиряется.

Потому что Корнею виднее. И если ему так легче — ей тоже посрать.

Начало февраля.

— Ба… Мы спросить тебя хотим… Я хочу… Только ты сразу не отказывайся, хорошо? — Аня отложила приборы, поднимая взгляд на бабушку, смотря с улыбкой, немного робко. Скосилась на Корнея, уловила ухмылку, поняла, что он продолжает резать свое мясо, как ни в чем не бывало… Снова посмотрела на ба…

Которая, кажется, сходу разволновалась. Зря совершенно…

— Что такое, Анечка? Не пугай меня, ребенок…

Сначала пробежалась взглядом по лицу внучки, потом тоже глянула на Корнея, разобраться исключительно по выражениям не смогла, почувствовала, что сердце ускоряет бег…

— Ничего страшного, просто… Давай с тобой поедем куда-то? На майские. На море. Давай?

Аня спросила, расплываясь в улыбке, зажигаясь взглядом, смотря с надеждой… И снова на мили-секунды «сбегая» в сторону, чтобы глянуть на Высоцкого. Спокойного, будто даже отстраненного немного. Впрочем, это его обычное состояние, когда они не вдвоем.

Это был уже третий по счету совместный обед в гостях у ба. Ане, возможно, хотелось бы чаще. Хотелось бы сближать Корнея и Зинаиду до состояния самой настоящей семьи, но она понимала — это невозможно. И неуместно. И неправильно. Корней хочет быть с ней. Корней хочет минимизировать влияние посторонних на то, что происходит между ними. Зинаида для него — посторонний человек, с которым он будет стараться строить вежливые нейтральные отношения. Если нужно будет — поможет, конечно, но ему не свойственно приобретать чувства «пакетом». И любовь к Ане не делает автоматически родными ее близких. Даже ба.

Это осознание не делало Ане больно. Тем более, когда девушка ясно видела — в допустимым для себя пределах он старается. Мог бы найти отговорку, чтобы заняться чем-то другим, но каждый раз, когда Аня спрашивала, выйдет ли… Кивал и обещал, что подстроится.

Не смотрел волком. Не брезговал. Поддерживал беседу. Отвечал на вопросы. Задавал свои. Вел себя, если можно так сказать, на уровне «комнатной температуры». Аня это замечала, была за это очень благодарна.

И бабушке тоже — за деликатность. За гибкость. За прозорливость. Видимо, все это сама Аня унаследовала от Зинаиды. Потому что смотрела на ба и ловила в ее взглядах те же чувства, которые испытывала сама, когда начинала присматриваться к Высоцкому. Странному для них — Ланцовых. Непонятному. Но самому лучшему, когда разберешься и поймешь.

Сегодня — суббота. На часах — два сорок. Они с Корнеем приехали, как и обещались, к двум. Привезли вино — выбор Высоцкого. И сладости — выбор Ани. Весь ритуал казался девушке безумно будоражащим. Так, будто… Они — до мозга костей пара. Хотя почему "будто"?

Не находясь, что ответить, Аня расплывалась в улыбке всю дорогу до дома бабушки. Жалась к Корнею, едя в работающем все же лифте, радостно обнимала Зинаиду. Которая тоже явно волновалась и явно старалась угодить. В меню сегодня были не их старые-добрые котлетки с макаронами-ракушками и огурчик кругляшками, а предварительно «согласованное» с Аней меню, чтобы Корнею было, что есть…

И если изначально Аня отреагировала на звонок ба с таким странным вопросом смехом, то через пару секунд поняла, что это очень важно, очень показательно и очень… Тонко.

Зинаида и Корней не собирались становиться друг для друга чем-то незаменимым, но оба хотели, чтобы Ане было хорошо — в частности в те минуты и часы, когда они втроем.

— Куда поедем? Да ну ты что, Ань… Бросьте! — опуская взгляд от полного энтузиазмом лица внучки, Зинаида потянулась за стаканом, сделала глоток… Все же разволновалась.

— Ты послушай, ба, пожалуйста… Не отказывайся сразу! Мы… Корней… Мы… — Аня снова начала, запинаясь, немного краснея, но все же держась, — В общем, в этом году будут длинные майские. На работе сделают переносы, в университете тоже в эти дни не будет пар. И мы хотели бы… Поехать куда-то. Корней предлагает в Г-грецию… Там уже тепло будет. Купаться можно. Я хочу, чтобы… Ты же с дедушкой еще на море была, ба… А там такое… Я смотрела… Там оно такое, ба…

Аня говорила, практически светясь — восторгом и надеждой. Настолько, что категорический отказ, который казался Зинаиде очевидно разумным, выдавить из себя сходу не удалось. Вот только был еще один вариант, поэтому…

— Куда мне, Нют? Ты как скажешь… Я вам мешать только буду. Да и у меня же даже паспорта нет. Я не летала никогда на самолете. И язык не знаю… Нет-нет-нет, Анечка. Вы с Корнеем поезжайте… А я…

Зинаида перевела взгляд на мужчину, надеясь на то, что он кивнет, принимая ее аргументы — за себя и за Аню. Но случилось не так.

Он отложил приборы, посмотрел на Зинаиду. Хмыкнул почему-то…

— Я не могу на майские, Зинаида Алексеевна. У меня много работы. Хочу, чтобы Аня отдохнула. Мы слетаем летом. Ближе к августу. А пока я не вижу ни одного аргумента против, который можно было бы засчитать. Язык вам не понадобится, тем более, Аня отлично знает английский. Насчет полетов — все бывает впервые. Если вопрос в тратах…