Устроившись высоко в зеленой листве дерева, Сара заметила внизу движение и отодвинула ветку, которая загораживала ей вид. По дороге ехали два джентльмена. Перемахнув через изгородь, они оказались на выгоне Беннетов и направились к дому.

– Мистер Дарси и мистер Бингли, – сообщила Сара.

В синем сюртуке, верхом на вороном коне – это мистер Бингли. Величественный, высокий, в зеленом – конечно же, мистер Дарси. Они вскачь пронеслись мимо сада, не повернув головы к служанкам, не удостоив их вниманием: Саре почудилось, что она стала прозрачной. Солнце будто просвечивало через кожу, казалось, что можно, не убирая руки, видеть листья и ветки прямо сквозь нее.

Еще накануне до них дошли слухи о возвращении мистера Бингли в Незерфилд. Миссис Филипс узнала новость от миссис Николс и поспешила поделиться ею с миссис Беннет. Сару и Полли тут же отрядили следить, не появится ли карета, ведь для миссис Беннет было жизненно необходимо раньше других узнать о появлении Бингли. Сара присела в реверансе и сказала: «Да, мэм», а сама думала о другом. Сейчас миссис Б. обнаружит, что ей не хватает лакея для выездов, а поскольку любую, самую мимолетную мысль хозяйка привыкла немедленно облекать в слова, то, как надеялась Сара, недовольство по этому поводу будет выражено громко и пространно. Однако миссис Беннет лишь махнула рукой, отпуская Сару, отвлеклась и опять ни единого слова не сказала о Джеймсе. Казалось, все напрочь забыли, что здесь, в Лонгборне, у них вообще когда-то был лакей.

– Это из-за меня? – вдруг окликнула снизу Полли.

– Что?

– Это из-за меня ушел Джеймс? Из-за того что я понравилась Уикхему и он давал мне монетки и все такое? Я не должна была их брать? Это из-за того, что он посулил мне сластей?

Сара спустилась по ступенькам и, оказавшись на земле, двумя руками обняла тощее тельце. Корзинка зеленых слив повисла у Полли на сгибе локтя; положив голову Саре на плечо, девочка разрыдалась.

– Это я, я во всем виновата. Я знаю. Он говорил, что нам надо держаться от офицеров подальше, но…

Сарин гнев – на Джеймса, на Полли, Уикхема и Элизабет, на Лидию и полковника Форстера, на Лонгборн, судьбу и на целый мир – мигом улетучился при виде детского горя. Сара погладила девочку по спине и принялась утешать:

– Ты ни в чем не виновата, малышка. Даже не думай об этом, не забивай головку глупостями.

Птолемей Бингли появился в Лонгборне во вторник, когда джентльмены приехали отобедать. Он курил во дворе, играл с другими лакеями в кости, а гости тем временем пировали наверху. Сара и вообразить не могла, что он до сих пор мог оставаться в услужении у Бингли.

В связи с подготовкой званого обеда, на который помимо столь желанных двух джентльменов были ради приличия приглашены и прочие соседи, на прислугу навалилось множество хлопот. Саре пришлось тушить оленину, варить суп на медленном огне и жарить куропаток, так что не было ни малейшей возможности ускользнуть из кухни, как в тот раз, полжизни тому назад, когда ей досталось на орехи от миссис Хилл. Возможность поговорить с Птолемеем в тот день ей так и не представилась, и Сара была этому рада.

Все же время от времени Птолемей, кажется, на нее посматривал: Сара то и дело ловила на себе его взгляд, но он спешил сразу отвернуться. Следует признать, он был чертовски хорош собой. Саре стало стыдно за откровенный эгоизм, с каким она вела себя с ним. Но тут же девушка подумала о Джеймсе, вернулась мысленно в холодную ночь на скотопрогонной тропе, и ее щеки залил горячий румянец. Вспомнив тот поцелуй, она ногтем потрогала губу.

Вскоре после обеда было приказано закладывать карету Бингли; Сара в это время еще убирала посуду в столовой. Она не торопилась заканчивать эту работу, да что там, нарочно тянула, выжидая, пока все гости разъедутся.

После четырех дней непрерывных обедов, выездов на охоту, чаепитий и ужинов мистер Бингли попросил руки Джейн. Суматоха, которую подняла миссис Беннет, узнав о новости, вполне соответствовала облегчению, которое она, мать пятерых дочерей, при этом испытала. И вправду, сказала себе миссис Хилл, столь шумная радость была особенно оправданна теперь, когда миссис Беннет знала, что ее младшая девочка избежала беды. Все прочие новости могли быть добрыми только при этом условии.

Миссис Хилл радовалась за них от всего сердца. Она поздравила хозяйку, расцеловала Джейн и пожелала ей счастья и всей мыслимой удачи.

– Какой ей еще нужно удачи! У нее будет пять тысяч фунтов годового дохода!

– Ну, – заметила миссис Хилл, – немного удачи тоже не повредит.

Впрочем, судьба, без сомнения, и впрямь вознаградила Джейн по заслугам, ведь чудесная, добрая, очаровательная девушка была достойна самого лучшего. Всем известно, размышляла миссис Хилл, протирая винные бокалы, что девушкам, если они с юных лет не видят достаточно красивых вещей и доброго отношения, потом и самим чего-то недостает: не красоты, так доброты.

Помолвка состоялась перед самым Михайловым днем, и Птолемей Бингли зачастил в Лонгборн, то приезжал в экипаже, сопровождая молодого хозяина, то пешком приносил письма и сидел внизу, дожидаясь ответа. Он напоминал ястреба в осеннем небе, бесстрастно парящего в вышине, но пристально глядящего вниз, ястреба, чья неподвижность достигается постоянным напряжением сил и чутким умением подладиться под изменения воздушных течений.

Наконец неотвратимый миг настал. Они остались на кухне вдвоем, и Сара поняла, что просто не может улизнуть, не обменявшись ни взглядом, ни словом.

– Вы ведь приезжали в Лондон, кажется, – начал он.

– О, я…

Ему наверняка было известно, что Джейн надолго там останавливалась.

– Но меня не разыскали.

– Увы, у меня не было возможности…

– Очень жаль.

Сара опустила взгляд и провела носком башмака по плитам пола.

– Представляю, как шикарно вы выглядели там, в Лондоне, – сказал он. – Разодевшись в пух и прах, гуляли, должно быть, все выходные напролет по Гайд-парку.

– Вовсе нет, я даже не понимаю, о чем это вы, мистер Бингли. – Она отвернулась.

Вошла миссис Хилл и бросилась проверять суп на плите, изо всех сил притворяясь, будто ничего не замечает. Воспользовавшись случаем, Сара выскочила и убежала на конюшню, а там, сняв со стены скребницу, долго-долго чистила лошадей. И то сказать, поденщики постоянно об этом забывали, а если и чистили, то совсем не так усердно, как Джеймс.

В Михайлов день мистер Беннет выдавал слугам жалованье, по своему обыкновению, в библиотеке. Сидя за старым дубовым письменным столом, он заносил каждую выплату в конторскую книгу, после чего работник, домашняя прислуга или поденщик ставили крестики, а те, кто умел писать, свою подпись. Сара, зажав монеты в кулак, аккуратно вывела печатными буквами свое имя.

– Как ни печально, в этом квартале нас стало меньше, – заметил хозяин.

– И в самом деле, сэр.