Хотя приказ об этой атаке не был отдан императором, он, однако, счёл своим долгом воспользоваться этим обстоятельством, и прибыл, чтобы устроиться в помещении заставы в Эйлау. Его гвардия и корпус Сульта заняли город, а кавалерия Мюрата окружила его. Части Ожеро были размещены в Цехене, небольшом населённом пункте, где мы надеялись найти кое-какую провизию. Однако русские, отступая, всё разграбили, так что наши несчастные полки, не получавшие никакого провианта уже целую неделю, смогли подкрепиться всего несколькими картофелинами и водой!.. Обозы штаба 7-го корпуса были оставлены в Ландсберге, поэтому наш ужин не был столь хорош, как ужин наших солдат, потому что нам не удалось раздобыть даже картошки!.. Наконец утром 8 февраля, когда мы уже готовились сесть на лошадей, чтобы двинуться на врага, один слуга принёс маршалу хлеб, и маршал, который всегда был очень добр, разделил этот хлеб между своими адъютантами. После этой скудной еды, которая вполне могла оказаться последней для многих из нас, армейский корпус отправился на позицию, указанную ему императором.

В соответствии с планом, который я себе наметил, начиная писать эти мемуары, я не буду утомлять ваше внимание слишком подробным рассказом о различных этапах ужасной битвы при Эйлау. Ограничусь рассказом только о главных событиях этой битвы.

Утром 8 февраля позиция обеих армий была следующей: левый фланг русских находился в Зерпаллене, центр — перед Ауклаппеном, а правый фланг — в Шмодиттене, они ждали прихода 8 тысяч пруссаков, которые должны были появиться возле Альтхофа и образовать их крайний правый фланг. С фронта вражескую линию прикрывали 500 орудий, из них, по крайней мере, треть были крупного калибра. Положение французов выглядело гораздо менее благоприятным, поскольку оба фланга их линий ещё не прибыли. В начале операции у императора была лишь часть войск, на которую он рассчитывал, чтобы завязать сражение. Корпус маршала Сульта располагался справа и слева от Эйлау, гвардия — в этом городе, корпус Ожеро — между Ротененом и Эйлау, напротив Зерпаллена. Вы видите, что неприятель образовывал вокруг нас полукольцо и что обе армии занимали местность с большим количеством прудов, однако пруды эти были покрыты льдом и снегом. Ни та ни другая сторона не заметили этого, и никто не выстрелил рикошетными ядрами, чтобы разбить лёд, что привело бы к катастрофе, подобной произошедшей на озере Зачан в конце битвы при Аустерлице.

Маршал Даву, которого ожидали на нашем правом фланге поблизости от Мольвиттена, и маршал Ней, который должен был образовать наш левый фланг со стороны Альтхофа, ещё не появились, когда на рассвете, примерно в 8 часов, русские начали сражение яростной канонадой, на которую наша артиллерия, хотя и была менее многочисленной, ответила очень достойно, тем более что наши артиллеристы, гораздо лучше подготовленные, чем неприятельские, целились в ничем не защищённые массы людей, а большинство русских ядер попадало в стены Ротенена и Эйлау. Вскоре вперёд выдвинулась большая неприятельская колонна, цель которой состояла в захвате Эйлау. Вся колонна была отброшена гвардией и частями маршала Сульта. В этот момент император с удовольствием узнал, что с вершины колокольни стал виден корпус Даву, приближающийся из Мольвиттена и двигавшийся на Зерпаллен, откуда он изгнал части русского левого фланга, отброшенного до Кляйн-Заусгартена.

Видя, что его левый фланг разбит, а тылам угрожает храбрый Даву, русский маршал Беннигсен решил разбить части Даву, направив против них основное количество своих войск. Тем временем Наполеон, желая помешать этому, устроив отвлекающий манёвр в направлении центра вражеской линии, приказал маршалу Ожеро атаковать неприятеля в центре, хотя и предвидел трудность выполнения этой операции. Однако на полях сражений бывают обстоятельства, в которых надо уметь пожертвовать несколькими воинскими частями, чтобы спасти их основную массу и обеспечить победу. Генерал Корбино, адъютант императора, был убит около нас орудийным выстрелом в тот момент, когда он нёс маршалу Ожеро приказ выступать. Пройдя со своими двумя дивизиями между Эйлау и Ротененом, маршал отважно двинулся вперёд против центра вражеской линии. 14-й линейный полк, образовывавший наш авангард, уже захватил позицию, которую император приказал ему взять и удерживать любой ценой. Вдруг многочисленные орудия крупного калибра, расположенные полукольцом вокруг Ожеро, разразились градом ядер, и возникла такая перестрелка, какую невозможно найти в человеческой памяти!..

В один миг наши две дивизии были размолоты этим железным дождём. Генерал Дежарден был убит, генерал Эдле тяжело ранен, однако мы мужественно держались до тех пор, пока наш корпус не был почти целиком уничтожен, так что остатки этого корпуса пришлось вывести к городскому кладбищу Эйлау. Однако 14-й линейный полк, полностью окружённый неприятелем, остался на холме, который он занимал. Наша ситуация была тем более неприятной, что очень сильный ветер бросал нам в лицо густой снег, мешавший видеть на расстоянии более 15 шагов. В результате несколько французских батарей выстрелило в нас одновременно с вражескими батареями. Маршал Ожеро был ранен картечью.

Однако самоотверженность 7-го корпуса привела к заметному результату. Маршал Даву, положение которого в результате нашей атаки улучшилось, смог удержаться на своих позициях. Мало того, он овладел Кляйн-Заусгартеном и даже выдвинул свой авангард до Кушиттена в тылу противника. Именно в это время император, желая нанести сильный удар, велел провести между Эйлау и Ротененом 90 эскадронов под командованием Мюрата. Эти массы бросились на центр русской линии, смяли его, изрубили саблями и повергли в огромный беспорядок. Храбрый генерал д’Опуль был убит в свалке, когда сражался во главе своих кирасир. Та же участь постигла генерала Дальмана, заменившего генерала Морлана в командовании гвардейскими егерями. Успех нашей кавалерии обеспечил победу в этой битве.

Напрасно 8 тысяч пруссаков, спасшихся от преследования маршала Нея, вышли через Альтхоф и пытались провести новую атаку, направленную, не очень понятно почему, на Кушиттен, вместо того чтобы двигаться на Эйлау. Маршал Даву отбросил их, а прибытие корпуса Нея, пришедшего на закате в Шмодиттен, заставляло Беннигсена опасаться того, что его коммуникации будут перерезаны. Поэтому он приказал отступать на Кёнигсберг и оставить французов хозяевами этого ужасного поля битвы, покрытого мёртвыми и умирающими!..

С самого момента изобретения пороха никто никогда не видел столь ужасных последствий его применения. С учётом количества войск, сражавшихся в битве при Эйлау, относительные потери в этом сражении были самыми большими по сравнению с другими крупными сражениями в прошлом или настоящим. Русские потеряли 25 тысяч человек. Количество французов, поражённых огнём или сталью, оценивают в 10 тысяч, но я считаю, что с нашей стороны погибло и было ранено по меньшей мере 20 тысяч солдат. В целом обе армии потеряли