Прикосновения к ней дарили неизъяснимое блаженство. Майкл не испытывал нетерпения, его не подстегивала страсть. Ему хотелось лишь одного: гладить Элизабет в безмолвной темноте комнаты, изумляясь вновь и вновь, что ему даровали это право.

Она чуть подвинулась, освобождая для него место. Майкл прильнул к ней, медленно осыпая поцелуями лоб, волосы, висок, ухо и нежную впадинку возле скулы. Элизабет блаженно вздохнула, он почувствовал, как затрепетали ее ресницы. По телу его пробежала дрожь. Вспомнив о темной родинке возле ее глаза, Майкл прижался к ней губами. «Я тебя знаю».

Ее губы обхватили мочку его уха, Майкла обдало жаром. Его тело нетерпеливо заявляло о своих желаниях, и на миг он ощутил укол разочарования, ему хотелось продлить эти чудесные мгновения, сполна насладиться неспешностью. Опустившись ниже, он нежно поцеловал Элизабет в шею, потом нашел губами ее грудь, твердый бутон соска, соблазнительно выступавший под прозрачной тканью рубашки. Он слегка сжал его зубами и обвел языком, намочив тонкий шелк. Элизабет хрипло вскрикнула.

Медленно он принялся снимать с нее сорочку, покрывая поцелуями обнаженное тело. Вначале узкие лодыжки, потом округлые голени, нежные сгибы колен и стройные бедра, затрепетавшие от его прикосновений.

Время — драгоценная привилегия, подумалось ему. Будь мир справедливо устроен, эта кровать была бы их с Элизабет ложем, а нынешняя ночь была бы первой в бесчисленной череде ночей, проведенных вместе. Теперь Майкл понимал, почему мужчины женятся. Время становится их привилегией, их законным правом. «Твое время принадлежит мне», — сказал бы он, будь Элизабет его женой. Близость с женщиной вдруг представилась ему не просто соитием, но таинством, наслаждением, которого он доныне не испытывал, хотя всегда, сам того не ведая, хранил в сердце мечту о нем. Его желания неузнаваемо изменились. Он жаждал Элизабет не менее страстно, чем когда-то, в домике лесника, но теперь мог думать лишь о ее желаниях, о ее блаженстве.

Майкл прильнул губами к нежному треугольнику меж ее бедер и удержал ее, когда она попыталась вывернуться из его рук. Он ощутил на губах вкус океана, вздохи Элизабет напоминали шум морских волн. Его язык нашел маленький потаенный бугорок, и у Элизабет вырвался стон наслаждения. Снова и снова Майкл заставлял ее беспомощно стонать, выгибая спину и бессвязно лепеча, пока наконец она не забилась с криком в его руках и тело ее не обмякло. Шепотом она взмолилась, чтобы он остановился, но это было лишь началом.

Тело Майкла скользнуло вверх, ладонь обхватила ее лоно, терзая влажную, жаркую плоть, а губы нашли сосок. Дыхание Элизабет прервалось, сбивчивый шепот сменился всхлипываниями, тело выгнулось, но Майкл крепче сжал ее в объятиях.

— Я хочу почувствовать тебя внутри себя, — хрипло шепнула она ему на ухо.

Майкл глухо застонал, когда маленькая горячая ладонь Элизабет обхватила его жезл. А в следующий миг его плоть уже касалась ее лона.

— Пожалуйста, — взмолилась Элизабет.

Завладев ее губами, Майкл одним мощным выпадом пронзил ее. Упоительная нежность невинных ласк уступила место исступленной страсти. Желание клокотало в нем, пробуждая ярость, гнев на собственную беспомощность перед этой могущественной силой. Но стоило Элизабет обвить ногами его талию и выгнуть спину, как весь его гнев мигом улетучился, осталась лишь благодарность, восхищение свершившимся волшебством.

— Боже, как ты прекрасна, — тихо произнес он.

Элизабет хихикнула.

— Ты даже не видишь меня.

Но разве это имело значение?

— Ты чудо. Даже будь я слепцом, это я увидел бы.

Но рассудительность Элизабет не понравилась ему. Он хотел заставить ее стонать, бессвязно лепетать, моля о пощаде. Майкл качнул бедрами, и дыхание ее стало прерывистым. Наклонившись, он коснулся языком мочки ее уха. Бедра ее затрепетали, ноги крепче сомкнулись вокруг его бедер. Этого знака он и ждал. Снова и снова сплетались и расплетались их тела, пока хриплые вздохи Элизабет не сменились громкими стонами.

Один яростный выпад следовал за другим, тело Майкла пылало огнем. «Боже, дай мне сил! Дай мне сил это выдержать…»

Пальцы Элизабет сжали его ягодицы, ногти впились в кожу. Вздрогнув всем телом, Майкл с хриплым криком излил семя.

«Это было ошибкой». Он понял это, как только, обессиленный, откатился в сторону. Но существовал способ все исправить.

— Будь моей женой, — прошептал он.

На мгновение Элизабет затаила дыхание, потом прерывисто вздохнула.

— Я не могу, — отозвалась она. — Ты знаешь, я не могу.

— Забудь, что ты не можешь. Только скажи мне, что ты этого хочешь. Что ты будешь моей.

Пальцы Элизабет коснулись его горла, нежно погладили щеку. Губы прижались к его губам, обезоружив Майкла.

— Я не могу, — с нежностью сказала она. — И ты тоже не можешь, любовь моя.

Любовь моя.

— Не произноси этих слов, — резко оборвал ее Майкл, — если не чувствуешь…

— Утром ты уедешь, и мое сердце разобьется, — продолжала Элизабет. — Но я люблю тебя. И этого не изменить, даже если мне суждено навсегда остаться с разбитым сердцем.

Майкл неподвижно замер. Кто знает, чье сердце разобьется раньше, ее или его?

Внезапно вспышка ярости заставила его вскочить на постели. Брат не ответил на его письмо. Настало время вступить с ним в противоборство.

— Если бы я пришел к тебе с деньгами… — заговорил он. Если Аластера удастся убедить… или запутать, ибо, видит Бог, Майкл готов был прибегнуть к угрозам. — Тогда ты согласишься… — Усевшись на постели, Элизабет поцеловала Майкла. Ее прохладная кожа была влажной от пота. Майкл понимал, что означает ее поцелуй, но не желал с этим мириться. Он высвободился из ее рук. — Ответь мне!

— Я желаю для тебя лучшего, — прошептала она. — Это и есть любовь.

— Но для тебя нет никого лучше меня. — Элизабет не ответила, Майкл скрежетнул зубами. — А если после сегодняшней ночи у тебя появится ребенок?

— Я скажу тебе. Мы вместе решим, что делать. Но не думаю, что это случится. Мой цикл только что завершился.

Она с легкостью находила ответы на все вопросы, но вовсе не те ответы, которые ему хотелось бы услышать. Поднявшись, Майкл подхватил с пола свою одежду.

— Обещай, что не станешь принимать решений до нашей следующей встречи.

— Хорошо. Я обещаю.

Майкл уехал на следующее утро, вскоре после рассвета, когда солнце проглянуло сквозь багряные облака. Но Лиза не стала провожать его. Она храбро держалась, пока он не покинул ее спальню, а затем разразилась слезами и рыдала, пока горло не сжало судорогой. Временами ужасные мысли приходили ей в голову: как заставить Марвика подчиниться и признать ее, но потом безумие отступало, и ей вновь удавалось совладать с собой.

Наконец с первыми лучами солнца Лиза отправилась в лес. Озеро серебрилось в рассветной дымке, но Лиза не задержалась надолго возле него, поспешив дальше.