– Да, это словечко от него пошло. – Филин кивнул.

– Когда опыты увенчались относительным успехом, Хиршфельд, уже майор, был назначен ответственным за полевые испытания. Он и его егеря водили берсерков в бой, поскольку сами «неуязвимые герои» оказались годны только как бойцы, которым поставлена предельно четкая задача. На большее мозгов у них не хватало. Таким был побочный эффект. Вы и сами это все знаете. Также в обязанности Хиршфельда входило заметание следов, чтобы не рассекретить проект «Серебряная рысь», так называлась программа создания «абсолютных солдат» фон Штиля. Он обожал красивые названия.

– Удар «катюш» и взрыв поезда… в этой же цепочке?

– Да. Причем «крысу» в штабе, которая отдала приказ ударить по своим позициям, так и не нашли, потому что ее там и не было. Удар по берсеркам и по вам заодно был нанесен вовсе не с подачи немцев. Такое ощущение, что кто-то знал о секрете Штиля и противодействовал ему, но делал это втайне от советского командования.

– Непростая задача.

– Конечно. Если ты не обладаешь необычными способностями. А вот если наоборот, например, ты умеешь внушать людям все, что тебе требуется, это дело плевое. Знаете, где находился штаб гвардейского артдивизиона? В соседнем с госпиталем здании.

– Ты намекаешь, что прорыв немцев остановила… Алевтина?

– Фактически – да. Она же обрекла вас на вечную жизнь. Ведь не попади вы под артналет вместе с фрицами, не стали бы тем, кем стали.

– Но поезд взорвал Хиршфельд?

– Он только контролировал исполнение. На самом деле поезд был взорван дистанционно фон Штилем, когда он понял, что выбора не осталось. Он предусмотрел такой крайний случай и заминировал поезд со всем старанием. И систему подрыва установил самую лучшую. В Кенигсберг к тому времени были завезены очень мощные передатчики и прочая радиоаппаратура, шла подготовка к запуску новейшей ракеты ФАУ-2А10, поэтому проблем не возникло. Когда Штиль понял, что никто из солдат не вернется, а поезд с секретным оборудованием фактически попал в руки врага, он решил избавиться от него. Хиршфельд, как всегда, это проконтролировал. Вы почти помешали егерям, но тут Харальд сработал на опережение – взял вас нахрапом, внушил, что он из Смерша, и заблокировал любую вашу инициативу. Ему требовалось, чтобы вы оставались рядом и не могли доложить о происходящем хотя бы до того момента, когда прилетят пикирующие бомбардировщики и окончательно уничтожат секретный поезд.

– Все продумали, гады. – Филин усмехнулся.

– Да, почти все. Кроме того, что Алевтина-Варвара начнет свою игру.

– А вот это интересно, как Алевтина очутилась у нас, если была подопытной у Штиля? Как она умудрилась сбежать из лабораторий посреди Кенигсберга? С помощью внушения?

– Можно сказать и так. Дар внушения, или гипноза, формировался у нее постепенно. Подозреваю, что до того, как Штиль начал ее изучать, Варвара не знала об этой своей способности или не умела пользоваться. Зато, когда осознала и научилась, стала применять направо и налево. Для начала она убедила Штиля, что русские все равно придут в Кенигсберг и уничтожат все его труды, поэтому ее надо спрятать понадежнее. В общем-то логично. Но Алевтина-Варвара внушила Штилю, что самый надежный способ спрятать что-то – это положить на виду. И вот вам, пожалуйста, в нашем госпитале появляется капитан медслужбы Еремина. Как умели стряпать документы в абвере, не мне вам рассказывать.

– Зачем же Хиршфельд пытался утащить ее за линию фронта?

– Он-то не знал о замысле Штиля и Варвары-Алевтины. Ему, как и всем, было сказано, что «образец номер один» сбежал. Воспользовался гипнотическими способностями и был таков. Когда Хиршфельд обнаружил «образец» в маске доктора Ереминой, он тут же приставил к ней охрану. Да такую, которую не загипнотизирует и сотня цыганок. Есть на свете такие люди. Из вас, наверное, только Бадмаев к ним относится. Возможно, близко к этому типажу был еще Ворончук. Но Хиршфельд все же понимал, что лучше подстраховаться, и уколол фальшивую Алевтину каким-то наркотиком, да в смертельной дозе. Или вовсе ядом. Помните, она выпала из машины и забилась в конвульсиях? Это была агония.

– Она утверждала, что ничем не кололась.

– Это она Ворончуку говорила, про сыворотку. И говорила чистую правду.

– Но в том шприце, а после – в пробирке, которую прикарманил Покровский, была сыворотка, а не наркотик или яд.

– Все верно. Яд был в другом шприце, он остался у диверсанта, который провожал Алевтину в машину. А шприц с сывороткой она прятала в кармане и бросила его, когда поняла, что задумал Хиршфельд. Так она отомстила Харальду, свела все его усилия по заметанию следов на нет, а заодно продвинулась вперед по пути реализации собственного плана. Наши получили сыворотку, то есть заглотили крючок, что Алевтине-Варваре и требовалось.

– И пока она приходила в себя после смертельной передозировки…

– Она была неадекватна и послушно шла за Хиршфельдом. Отбив ее у майора, вы фактически оказали ему услугу. Ведь Штиль заставил бы его переправлять «образец номер один» обратно, и тогда Харальду пришлось бы несладко. Его приметы к тому моменту знали все наши контрразведчики.

– А потом нас всех из-за той пробирки опять почти зарыли в землю, оставалось асфальтом сверху прикатать. – Филин укоризненно посмотрел на Покровского. – Хватило же у тебя ума…

– Ты сам приказал положить пробирку в карман!

– Да я не об этом! Хватило ума кровь нам впрыснуть немецкую!

– Не хватило. – Зимин усмехнулся. – Ни ему, ни Отто фон Штилю, ни Стасенко и современным ученым. Все ошиблись еще на первом этапе эксперимента. Берсерки – результат действия сыворотки, полученной на основе крови Алевтины. Штиль, как ему казалось, выделил главный компонент и добавлял его в искусственный кровезаменитель. Потом эту дрянь пополам с гремучей смесью наркотиков и стимуляторов медленно вводили солдатам. В результате получались «абсолютные солдаты»: отчаянные, сильные и почти неуязвимые, но тупые и умирающие от истощения через три, максимум через шесть месяцев. Так что сыворотка Штиля это была «мертвая вода». Штилю не хватило ума понять, что надо впрыскивать «воду живую». То есть просто чистую кровь Алевтины, невзирая на группы и резус-факторы.

– Несложная идея на самом деле, – заметил Филин.

– Я сказал бы – очевидная. Но мы ведь помним, что Алевтина у нас непростая штучка. Того, что ей невыгодно, она не допускает. Делиться своей кровью и, значит, своим бессмертием она предпочитает только с теми, кто ей для чего-то нужен. Например, в качестве небольшой личной гвардии, как вы, или в качестве агента в руководстве самой могущественной организации в стране проживания.

– Приятно слышать, что нас избрали на такие роли, да только… на фронте, знаешь, сколько было ребят покруче нас?

– Предполагаю. – Леонид кивнул. – Но среди них не было… Покровского. По сути, ты прав, Никита, это именно он втянул вас в историю. Только не так, как ты думаешь.