Хотя вполне возможно, что «доверительный разговор» в гестапо, закончившийся согласием на сотрудничество, происходил и несколько раньше — только об этом никто не знает (в агентурной работе скрывается все, что представляется возможным утаить, в особенности — время начала «работы»), а задержание ее вместе с другими врачами являлось «профилактической» или какой-либо еще мерой — для того, к примеру, чтобы активнее работала…

Такая «работа» была крайне необходима для гитлеровцев.

«Николаевское сопротивление всерьез обеспокоило Берлин. Гестапо наводнило город агентурой. Предпринимались попытки выйти на группу Лягина под видом связников из подпольных организаций. Но проверка выводила провокаторов на чистую воду, профессионально и оперативно грамотно действовали Лягин и члены его группы».

По вышеприведенной оценке из почти что официального источника кажется, что у «Маршрутников» все было хорошо… Но вспомним слова генерал-лейтенанта Судоплатова, сказанные им про Виктора Лягина: «достаточного опыта контрразведывательной работы у него не было». Не зря, ох как не зря говорил это «гроссмейстер отечественных спецслужб»!

…Как хочется рассказать о том, чем именно занимался герой нашей книги, о чем он в это время думал, что чувствовал, — но, к сожалению, сделать это практически не представляется возможным. Конечно, мы можем «смоделировать» ситуацию, аккуратно поставив себя на место Виктора Лягина (не надо обвинять автора в нескромности: так делают многие писатели, опираясь на свой более или менее — в зависимости от конкретной личности — богатый жизненный опыт), но все-таки реальный биографический жанр подобных «вольностей» не допускает. Ведь мы не роман пишем, но фактически восстанавливаем биографию, некогда скрытую грифом «Совершенно секретно». Если кому-то из коллег Виктора Лягина повезло и они впоследствии смогли написать мемуары, в которых открыли часть правды о своих жизни, деятельности и подвигах, то наш герой не только ничего не смог написать, потому как не дожил до «мемуарного возраста», но и ничего не рассказал — даже тогда, когда от него этого настоятельно требовали. Ведь требовали не свои коллеги и не заинтересованные читатели, но сотрудники гестапо на допросах. Уж они-то бы все записали, во всех мельчайших подробностях… Не получилось!

Но о том мы расскажем в свое время — к сожалению, уже довольно-таки скоро.

И вот для иллюстрации того, что происходило в оккупированном городе, — фрагмент из сообщения Советского информбюро от 16 августа 1942 года:

«Немецко-фашистские захватчики истребляют мирное население оккупированных районов Украины. В гор. Николаеве гестаповцы 27 июля обнаружили труп убитого немецкого офицера. Это послужило поводом к новой зверской расправе над мирным населением. За одну ночь гитлеровские бандиты арестовали более 120 человек, вывезли их за город и всех расстреляли».

Кто и почему убил гитлеровца, мы не знаем. Вполне возможно, что бойцы какой-нибудь подпольной группы. Но может так статься, что убийство носило и чисто бытовой характер. Нет, про «совместное распитие спиртных напитков, переросшее в последующую ссору», мы не говорим, но не исключается, что какие-то «уркаганы» (каковых, как нам известно, в Николаеве было предостаточно) просто-напросто подкараулили «фрица», убили его и ограбили. А 120 человек расстреляли…

* * *

В августе 1942 года николаевские подпольщики «преподнесли» гитлеровским люфтваффе свой очередной «подарок»: на немецком военном аэродроме, расположенном в районе Широкая Балка, они организовали взрыв, в результате которого были уничтожены два боевых самолета и четыре тонны горючего.

Конечно, по количеству это несравнимо с потерями гитлеровцев при взрыве на Ингульском аэродроме, но ведь на войне масштабные Московские или Курские битвы происходят далеко не каждый месяц — зато постоянно, изо дня в день, идут «бои местного значения», кровопролитные и изматывающие. Вот так примерно и в данном случае. К тому же, как мы говорили, в июле начались Сталинградское сражение и битва за Кавказ, и тут уже каждый самолет был на счету, и каждый литр горючего ценился хотя и не на вес золота, но уж точно — на вес крови, пролитой своими войсками и противником.

Известно, что подготовили и осуществили эту диверсию два отрядных подрывника: все тот же «Моряк», Александр Сидорчук, и «Васильев», Александр Соколов, а помогали им комсомольцы-подпольщики Саша Николаев и Володя Васильев, которые в качестве местных жителей завербовались на какое-то строительство, проводимое на территории аэродрома. Больше двух недель парни добросовестно привозили на подводах строительный материал, основательно примелькались для часовых и своих «немецких товарищей», ну а когда поняли, что настороженное внимание гитлеровцев к ним ослабло, то вместе со стройматериалами привезли и мины, которые аккуратно заложили в заранее выбранные и подготовленные места…

А в оккупированном городе — на стенах зданий, заборах, телеграфных столбах — чуть ли не ежедневно появлялись листовки с призывом оказывать сопротивление захватчикам, с сообщениями о том, что Красная армия продолжает вести бои с противником.

Подпольщики Николаевского центра проводили и другие активные мероприятия. В документальной книге «Право на бессмертие» рассказывается о том, как в оккупированный город приезжал известный уже нам рейхсминистр Альфред Розенберг — да-да, тот самый, который оптимистично поведал своим соотечественникам про «Николаевский курорт» аккурат перед самым взрывом склада в центре города!

Получив сведения о том, как будет организована охрана высокого берлинского гостя, Виктор Лягин понял, что подпольщикам добраться до него будет достаточно сложно: визит был кратковременным, охрана — очень и очень сильной. Но все-таки один шанс, похоже, представился… То, что произошло далее, описано в книге Геннадия Лисова:

«Лягин узнал о предстоящем торжественном ужине в честь рейхсминистра. Оккупационные власти собирались провести его в том самом ресторане, где действовала группа подпольщиков. Такой случай нельзя было упустить, и Лягин поручил своим друзьям организовать покушение. Местный житель Федор Воробьев и “мальчики” подготовили все для диверсии в ресторане. Но в последний момент ужин перенесли в особняк коменданта города. Взрыв все же состоялся… Работников ресторана не заподозрили». (О том, кто такие «мальчики», мы расскажем в следующей главе.)

Известно, что «под раздачу» тогда попало порядка десятка германских офицеров-тыловиков, которые воспользовались возможностью поужинать «на халяву», — понятно ведь, что абсолютно всё приготовленное в ресторане перетащить в комендантский особняк не смогли…

(Автор книги «Право на бессмертие» почему-то связал эту акцию с ранее приведенным нами сообщением Совинформбюро про взрыв в ресторане, произошедший в октябре 1941 года, но это совсем, совсем не то…)

Что тут скажешь? Если честно, то рейхсминистру Альфреду Розенбергу в общем-то не повезло: мог ведь, по гитлеровским канонам, умереть «смертью героя» от рук «бандитов» — с последующими пышными похоронами и официальным трехдневным трауром по всей лицемерно скорбящей Германии. Однако он бесславно окончит жизнь в нюрнбергской петле…