— Сколько осталось? — спросил я и осторожно заглянул внутрь, но лишенное «настоящего» пространство играло странные шутки с солнечным светом, и с улицы показалось, будто помещение заполоняет непроглядная тьма. А замерший на пороге полицейский словно растворялся в этом противоестественном мраке.

Меня аж передернуло.

Для обычного человека место с выжженным временем — коварная ловушка, из которой без посторонней помощи уже не выбраться. Но мы с Яном не обычные люди, растворенное время течет в нашей крови. Главное не дать себя подстрелить.

Навин в очередной раз посмотрел на часы, а когда дом-музей вдруг вздрогнул от близкого взрыва, махнул над головой белоснежным платком. Снайперы немедленно открыли частый огонь по окнам. Я пригнулся и первым нырнул в дверной проем. Ян рванул следом.

Сердце забилось неровно, рваные паузы между его сокращениями причиняли почти физическую боль, и помещение показалось странно искривленным, словно обрело еще одно дополнительное измерение. Оставшиеся на улице полицейские принялись палить поверх наших голов, но как только заточенные в патроны сущности растрачивали свои силы, пули зависали в воздухе бесполезными кусочками серебра.

Как бы то ни было, штурмовики нас прикрыли, а потом заструившееся по жилам время позволило скинуть оцепенение и начать действовать. Мы бросились с прохода и укрылись за стоявшей вдоль стен мебелью.

Тьма рассеялась, и помещение заполонила приползшая ей на смену тишина.

Тихо, тихо, тихо, слышно лишь, как шумит в ушах кровь.

А крикни — изо рта не вырвется ни звука.

Когда выжигают настоящее, всегда так.

Ян первым подобрался к выходу, осторожно выглянул из комнаты и махнул рукой, мол, идем.

Серый и какой-то совершенно блеклый коридор вскоре закончился массивной двустворчатой дверью, и Навин вновь повернулся ко мне.

Я достал план первого этажа и указал ему на отметку выставочного зала. После поудобней перехватил штурмовую рукоятку карабина, прижал приклад к плечу и дал отмашку: «Открывай!»

Ян толчком распахнул дверь, я заскочил в просторный холл с экспозициями, посвященными разным этапам жизни Дэвида Волина, и в дальнем конце зала одна за другой полыхнуло две дульные вспышки. На наше счастье, дистанция оказалась слишком велика: одна пуля впустую застыла в безвременье, другая угодила в голову мраморного изваяния и, подобно разбившему «пирамиду» бильярдному шару, разнесла ее на зависшие в воздухе обломки.

Мы с Яном разбежались в разные стороны. Навин сразу укрылся за массивным шкафом и начал размеренно обстреливать бандита, не давая тому высунуться из укрытия. Я поспешил в обход и, когда гангстер вынырнул из-за витрины с фотографиями, без промедления всадил ему в спину порцию смертоносного серебра.

Готов.

Когда Навин избавился от разряженного карабина, я вновь достал листок с поэтажным планом. Ян скользнул по нему взглядом и ткнул пальцем на спуск в подвал.

Туда мы и отправились.

Добежав до служебного выхода из зала, я первым выскочил в боковой коридорчик, и навстречу тотчас метнулась фигура в длинном плаще и широкополой шляпе, из-под которой мертвым светом сияли два призрачно-желтых глаза.

Больше под шляпой ничего не было.

Сущность!

Ноги приморозило к полу, время внутри меня задрожало, словно готовясь пуститься вскачь и за один удар сердца отмотать сразу сотню лет.

С кладбищенским сторожем так и случилось…

Силясь преодолеть чужую волю, давившую не хуже гидравлического пресса, я начал невыносимо медленно поднимать клюнувший стволом вниз карабин, но меня прикрыл Ян. Он изящным движением разложил опасную бритву, и ее зеркальный клинок запорхал в воздухе смертоносным танцем стальной бабочки, заставив порождение Вечности отпрянуть назад.

Стиснув зубы, я вскинул карабин и выстрелил в сущность три раза подряд. Пули впустую прошили плащ и срикошетили от стен.

Ян взмахом руки приказал бежать дальше, я самую малость поколебался, но все же бросился к уходившей в подвал лестнице. Только сунулся на нее, внизу полыхнула ослепительная вспышка. Выпущенная гангстером пуля впустую вышибла из потолка побелку, и та белым крошевом зависла над моей головой. Следующий выстрел был сделан уже просто в белый свет. Я воспользовался моментом, высунулся и пальнул в ответ.

Мимо!

Гангстер отшвырнул разряженный штуцер и потянул из кобуры револьвер; я скатился по лестнице и со всего маху приложил бандита прикладом карабина. Попал по ключице и выбил оружие, а миг спустя мы столкнулись, и вцепившийся в меня мертвой хваткой гангстер неожиданно ловко поставил подножку.

Ноги взлетели выше головы, я грохнулся на пол, и тут же сверху рухнула туша бандита. Судорожно глотнув воздух, мне кое-как удалось вывернуться и высвободить руку. Нашарив на поясе кобуру, я выдернул из нее револьвер, упер короткий двухдюймовый ствол под мышку гангстеру, потянул спуск.

Раз, другой, третий!

Крепыш вытаращил глаза и захрипел, изо рта его потекла сильно пузырившаяся кровь.

Спихнув с себя мертвеца, я поднялся на ноги и только тогда заметил Аарона Малоя, который методично рассыпал вокруг себя какой-то алхимический реагент.

До него — футов сто.

Немного? Только не когда нарастает дрожь приближающегося состава подземки!

Сорвавшись с места, я прямо на бегу открыл стрельбу, но вырывавшиеся из патронов сущности впустую рассеивались в заполонившем подвал безвременье. И сразу ослепительным огнем вспыхнула криво выведенная вокруг Аарона пентаграмма!

Алхимический порошок прожег само пространство, и Малой исчез, провалившись сквозь пол. Выхватив взамен разряженного револьвера служебный нож, я перескочил расчертившие пол огненные линии и ухнул в ограниченное ими ничто.

Падение в Вечность перетряхнуло короткой судорогой, а потом — миг спустя? год? неделю? — я со всего маху рухнул на вагон подземки. Меня поволокло, и, чтобы удержаться от падения с поезда, пришлось растопырить руки и ноги. Нож вылетел из разжавшихся пальцев, заскользил по слегка покатой крыше и нырнул вниз, прежде чем исчезло всякое движение, словно весь мир превратился в статичную картинку.

Словно?

Да нет, так оно на самом деле и было.

Поднявшись на одно колено, я с немалым удивлением осознал, что совершенно не ощущаю скорости, с которой состав мчит через Вечность, будто не на крыше вагона стою, а на островке посреди бесцветно-серого моря.

И как волны о гальку шуршат — шепотки, шепотки, шепотки…

Никакой больше тишины, в голову так и рвутся чужие голоса.

Шепчут, плачут, умоляют, бранят и сыплют угрозами. И все это без единого слова.

Будто прибой, да…

А кругом — одно лишь лишенное красок безвременье, из которого выныривают и тут же уносятся вдаль редкие пятна мрака. Сущности, лишь чуть более материальные, чем окружающая действительность, льнули к бортам без окон, пытались прорваться через защищенный алхимическими формулами металл, но быстро отставали и растворялись в безвременье.