одернула руку от неуместного прикосновения, а только сильнее прижала его ладонь к синяку.

Витя стоял столбом. Скрываемое в его штанах тоже стояло столбом. Из глаз текли слезы. Он только сумел произнести не закончившийся вопрос с уточнением:

— Это?..

«Козловкозловкозлов…»

Она не дала продолжить — приложила палец к его губам. Она не ответила на очевидный вопрос и только кивнула… нам обоим, дав понять, что все это сделал он — животное с фамилией Козлов.

— Где эта гнида? Где этот гнойный прыщ?! Каждый удар в твою… в нашу сторону будет перемножен в тысячу раз и направлен обратно! — буйствовал Витя. Он был в ярости. Глаза — краснющими. В них жила ненависть. — Подымай зад, Илья, пока это чучело далеко не убежало. — Я снял очки (откуда они взялись?) и сдавил их в кулаке. — Вика, где этот гандон?

Вика повесила нос. Слеза стекала по ее щеке.

Витя обрушил свой мини-склад. Из нижнего ящика из-под фруктов вывалились строительные инструменты. Там было много всякой мелочевки, но в глаза бросились только острозаточенный до блеска плотницкий топорик, ножовка, молоток и мебельный степлер. Поначалу он потянулся за степлером, вероятно, потому, что тот более всего напоминает оружие — пистолет. Дотронувшись до него, передумал, поднял молоток, перебросил из руки в руку и предложил его мне. Я согласился. Топорик тоже не лежал без дела: Витька провел по наточенному лезвию большим пальцем: из него тут же показалась капелька крови. Такая же капелька, ничуть не отличающаяся от тех, что я видел в день нашей первой встречи с Викой в теперь уже бывшей для нас обоих школе. Эта капля стала катализатором, триггером, пинком под жопу… Называй как хочешь.

— Я размажжу его лоб к чертовой матери! — заорал вдруг я, не узнавая свой голос. — Где он? Где ты его встретила? Где он на тебя напал?

Авария сверху стучал так, словно уже не вбивал шуруп в бетонный пол, а пытался пробить ход в подземелье, где его должны были ждать драконы, драгоценности и принцесса.

Я подпрыгнул и ударил по потолку молотком. Картон порвался, а Авария на какое-то время перестал нас донимать.

Витя стер слезы рукой. Под глазами красовалась кровавая размазня, оставленная порезанным пальцем. Это был его боевой окрас.

— Пойдем, Илья. Мы сами его найдем, — прошипел он, не дождавшись ответа от Вики.

И мы пошли, взявшись за руки.

Вика нас одернула.

— Куда вы полетели сломя голову? Так вы либо ничего не добьетесь, либо сделаете только хуже. — Мы остановились. Она дотронулась до нашего оружия мести, и мы тут же ей его отдали. Она положила его под рюкзак. — Я вижу вопросы на ваших лицах. Похоже, сегодня будет тот самый вечер, о котором она говор… — Вика осеклась. — Вечер откровений.

— Она? — спросил я. — Кто?

— Не то сказала, Илья. Нервы сдают.

— Ты уже не в первый раз упоминаешь какую-то «ону».

— Да? — Она вздохнула, раскрыла поясную сумочку и положила в нее руку. — Ну раз так, мне тем более придется с вами поделиться, рассказать о ней и о многом другом. Только, пожалуйста, успокойтесь и соберите ваш арсенал. Прошу вас.

Витя принялся собирать разваленное, а я ему помогал. Управились мы минуты за три. Когда все ящики стояли на своих местах, а оставались только топорик и молоток, Витя протянул к ним руки, но Вика ему пригрозила пальцем.

— Ты себе что-нибудь отрубишь, — сказала она.

Он уселся и тупо уставился на нее. Я повторил за ним. Мы оба молча сидели и хлопали глазами. Не знаю, куда смотрел Витя, я же пытался смотреть только в ее тщательно маскирующие печаль глаза, хотя синяки на ее груди сильно отвлекали. Они будто магнитили.

— Ребята, — произнесла она, все также удерживая руку в сумочке, — что вы обо мне знаете?

— Знаю, — не растерялся Витька, — что ты чертовски привлекательная девчонка. Илья говорил правду, а я дурак ему не верил. — Он посмотрел на меня. Я кивнул и залился краской. — Девчонка, пострадавшая от… как его?

— Игорь Козлов, — ответил я.

— Да. Пострадавшая от этого мудилы. Ты девчонка, не узнав которую, я бы точно не впустил в Курямбию. А еще назвал бы сукой.

— Витька! — Я вмазал ему подзатыльник. — Это неуместно!

— Все нормально, — по-настоящему улыбнулась Вика. — Вечер откровений… Договорились?

Я сглотнул.

Витя вернул мне подзатыльник.

— Илья, а что скажешь ты? — спросила она.

Я не находил себе места и ерзал, наглаживая заболевший затылок после Витькиного удара.

— Я знаю… — мялся я, пока на меня не нахлынуло воспоминание, которое я сумел подавить в себе с полгода назад. Воспоминание, распирающее меня не столько от любопытства, сколько узнать от Вики настоящую правду. Горькую правду, которую, может быть, я и знать не хотел. Правду, способную положить конец нашему трио в два счета. — Я знаю, что ты — Вика Нобелева. Эту фамилию я нашел в телефонном справочнике, когда пробивал твой номер. В нем значилась Нобелева Ж.В. Думается, номер зарегистрирован на твою маму?

— На бабушку Жанну.

— На бабушку? Не важно. Ты звонила мне домой несколько раз…

— И мы с тобой прекрасно пообщались. Особенно тридцать первого декабря. Это я прекрасно помню, Илюша, — перебила она.

— Все так, не иначе. Вот только с Полей ты так же хорошо пообщалась?

— О чем ты?

— О том, что происходило в ночь с тридцатого на тридцать первое. Теперь поняла?

— Илья, успокойся. Меня пугает твой вид. — Свободную руку она положила на грудь, скрыв синяки. Мой вид ее действительно пугал. Она не притворялась. Либо искусно отыгрывала роль. На мой взгляд — первое.

Я достал из подушки (моего сейфа) две растрепанные со временем распечатки телефонных звонков. Подошел вплотную к Вике. Ее волнительное дыхание охлаждало мою горячую голову. Не разворачивая листы, сказал:

— Это — неопровержимые доказательства. Сознаешься, или мне продолжить?

Вика лишь беспомощно покачала головой.

Я развернул листы. Начал с первого. Она без труда отыскала на нем номер своего домашнего, имеющий в списке несколько записей. Она видела свой звонок мне тридцать первого декабря, и вопросов по нему у нее не было. А вот несколько звонков до и после…

Она озадаченно смотрела на свой номер, время и длительность звонков. Она нашептывала каждую цифру, и брови ее хмурились каждую секунду. Либо Вика искала подвох, либо ошибку — например, лишнюю цифру в номере, либо же вспоминала тот день… но больше — ту ночь.

— Теперь, Илья, я сомневаюсь. — Она хмурила брови и нервно накручивала на палец прядь шикарных рыжих волос. Она билась затылком об стену в такт ударам соседа сверху. — Чертовщина