– И она, конечно, пришла в дом Галлахер, чтобы помешать Итану тебя забрать.

– Она его убила.

– Твоя мать так все проблемы решает?

Веретница пожала плечами. Нехотя призналась:

– Большинство. Она привыкла не медлить, если ей что-то угрожает. Если что-то идет не так, как хочет она. Хотела. Как она хотела. – Оливия прикрыла глаза. На миловидном лице читалась мука. – Но Итан не умер… не совсем. Последним заклинанием он связал с себя с зеркалом, чтобы его душа не ушла в мир теней.

Морриган вскинула бровь. Она слышала о подобных чарах, но всегда записывала их в разряд легенд. Если Итану и впрямь удалось сделать подобное, он был на редкость сильным зеркальником. Что, впрочем, доказывает его способность путешествовать по зеркалам.

– Он не хотел оставлять меня. – Оливия говорила с закрытыми глазами. Усталость впечаталась в ее лицо, сделав его взрослее и печальнее. – Мать сожгла тело Итана, чтобы я не могла воскресить его с помощью магии вуду. Тогда я попыталась сделать его личем, отдала за сделку с демоном почти все свои силы. Помню, думала тогда: хоть какой-то толк от этого проклятого веретничества. Я не могла обратиться к Адифу или любому другому некромагу Пропасти. Мама бы это узнала. Но демоны… Им и не такое под силу.

– Но что-то пошло не так, верно?

– Да, – неохотно сказала Оливия. – Моей силы не хватило. Или демон пожадничал свою, я не знаю. Но Итан стал не полноценным личем, лишь его странным подобием. Для существования в мире живых ему по-прежнему требовалось тело, но сила, полученная от демона, позволила ему вселяться в чужие. Однако ни в одном из тел Итан не смог задерживаться надолго – его будто что-то выталкивало назад, будто что-то его отторгало. Ему ничего не оставалось делать, как уходить в мир теней через зеркала и искать для своей души новые вместилища.

– Бедняга Итан, – сочась ехидством, проговорила Морриган. – Как ему, должно быть, нелегко пришлось. Убивать других, чтобы жить самому.

– Я не знала этого! Я бы его остановила! – защищаясь, в отчаянии воскликнула Оливия. – Зеркало, в которой Итан запер свою душу, увезли его родители. Они возненавидели Пропасть, возненавидели меня и мою мать. Я их не виню. Обо всем, что происходило с ним, я узнала только после смерти матери. Итан пришел ко мне. В чужом теле. Сказал, как отчаянно все это время пытался попасть в Пропасть. Сказал, что отомстил за себя… за нас. Итан хотел, чтобы я снова обратилась к веретничеству и продала одному из фоморов душу Агнес в обмен на то, чтобы он стал полноценным личем.

Морриган удивленно помотала головой. Значит, слухи о том, что демону можно продать свою (или пойманную в ловушку чужую) душу – отнюдь не миф. Представить страшно, сколько сил получит фомор, в чье распоряжение попадет черная душа Агнес Фитцджеральд.

– Я… отказалась.

– Любовь не прошла испытание расстоянием между миром живых и миром мертвых?

Оливия вскинула голову.

– Нет, Морриган. Убийством моей семьи. Матери, но больше – Линн, которая, пускай была не самой лучшей сестрой на свете, но… Я ее любила. И в том, что случилось, она не виновата.

– Невиновность – любопытное понятие, – медленно, вкрадчиво проговорила Морриган. – Ты не убивала Агнес. Не убивала Линн. Не убивала Лару и Ниам. Не убивала мою сестру. Но из-за твоей любви она навеки лишилась человеческого зрения и своей мечты. Линн мертва, а Лара убита моими руками. Как бы сильно ты ни хотела обратного, именно ты запустила колесо событий. Так скажи мне, Оливия: ты невиновна?

– Полагаю, у меня будет вся жизнь, чтобы найти ответ, – тихим, бесцветным голосом сказала та. – Что будет с Итаном?

– Ты разве забыла? Итан Галлахер мертв.

Оливия отвернулась, поняв, что крылось за словами Морриган. Иногда законы играют на руку, особенно когда твой заклятый враг – лич. Когда веретница снова подняла голову, ее глаза блестели от набежавших слез, но взгляд был твердым.

– Я знаю, чего ты хочешь. Вижу это в твоих глазах. И как бы я… что бы я ни испытывала сейчас к Итану, помогать тебе его поймать я не стану.

– Ошибаешься, – тихо, но угрожающе отозвалась Морриган.

По-кошачьи ловко скользнула к Оливии. Оказавшись за спиной веретницы, зажала локтем шею и нарисовала на коже парализующий знак. Без сомнения, живущий внутри веретницы демон найдет способ выбраться из ловушки, но закончить начатое Морриган успеет.

– Anam sa roino.

Она никогда прежде не вытягивала энергию у живого человека. Не знала, чем обернется для Оливии потеря даже крохотной частицы души. Возможно, кошмарами, в которых она будет видеть мир теней, ведь именно ему в качестве своеобразной платы Морриган отдаст осколок ее души. Во всяком случае, Оливия будет жить. В отличие от Агнес, Линн, Лары и Ниам.

– Раз ты достаточно взрослая для того, чтобы любить, привыкай нести ответственность за тех, кого любишь. Несправедливо, понимаю. Но знаешь, что я тебе скажу? Жизнь вообще чертовски несправедлива.

Морриган покинула Тольдебраль, сжимая в руках филактерий с последним недостающим элементом. Какая ирония – девушка, в которую Итан был влюблен, и станет его погибелью.

Морриган вплела осколок души Оливии в трикветр ловца духов, завершая ловушку. Расставила позади еще десятки зеркал, занавесила окна плотными черными шторами. На этот раз никаких свечей, никакого источника света. Чтобы попасться в капкан, Итан Галлахер должен думать, будто продолжает свой никчемный путь по миру теней.

«На духов я еще, пожалуй, не охотилась…»

Морриган ждала в кромешной темноте, запершись ото всех и окутав комнату вуалью тишины. Невидимые часы над головой отсчитывали минуту за минутой. Нетерпение жгло изнутри. Она представляла себя хищником в засаде – эдакой грациозной пантерой, что застыла в траве, наблюдая за несчастной жертвой, не подозревающей о том, что ее ждет капкан. Хотя капканы все же по части охотников… Что ж, острые зубы и когти у нее тоже имелись. И имя им – полуночные чары.

Час. Два. Три. Четыре. Пять.

«К черту. Я иду искать».

«Anedore maes orvei» дословно переводилось как «пустите меня глубже». Что значило – на более глубокий план мира теней. Не в Вуаль – в Юдоль Печали, где обитали духи. На этом плане они могли существовать несколько месяцев или даже лет, пока глубинные планы мира теней не затягивали их подобно смертоносной воронке. Или пока их не поглощали тени-охотники. Здесь же обитал и Итан Галлахер.

Мир мертвых впустил ее, охотно принимая жертву – саму утекающую песчинками жизнь. Однако не преминул взбунтоваться против вторжения чего-то непозволительно живого. Душа Морриган, невесомая, словно перышко голубки, несла на себе почти неподъемный груз собственного тела. Каждый шаг длился, казалось, целую вечность. Духи, тени, прячущиеся за завесой мира теней, взывали к ней. Другие тянули руки, насквозь пронзали ее плоть. Тело сковал смертельный холод – обитатели мира мертвых пытались вытянуть из кусочка иного мира его живительное тепло. Третьи нападали, скаля зубы, желая растерзать ее на куски. Их лица Морриган узнавала.