– Вот именно. – В голосе Итана слышалась усмешка.

– Так чего тебе бояться?

– Есть кое-что пострашнее смерти. То, что мне было обещано, если…

– Если что?

Терпение не иссякало. Иссякло совсем.

– Если я выберу правильную сторону. И тебе стоит этому научиться.

– Это еще что значит? – опешила Морриган.

Итан раздражающе ответил вопросом на вопрос:

– Долго ты еще будешь метаться между двумя мирами? Да, я наблюдал за тобой. И вот что я тебе скажу. Тебе, как и мне когда-то, рано или поздно придется выбирать.

– Не зли меня, Итан, больше, чем я уже зла, – предупредила Морриган. – Не говори загадками.

Он, кажется, не услышал.

– Тьма грядет. Она набирается силы и становится лишь голодней. На какую сторону ты встанешь, когда схлестнутся два мира?

– Проклятье, говори нормально!

По трикветру зеркал зазмеились трещины. Морриган выругалась. Все это время Итан лишь заговаривал зубы, незаметно подтачивая ее чары. Одному Балору известно, как ему, запертому в трикветре, это удалось, но теперь он пытался разрушить ее ловушку изнутри. И теневыми тропами вернуться в мир мертвых.

Ну уж нет. Морриган выкрикнула заклинание трансмутации, и зеркала сошлись, образуя треугольный филактерий. Призвав на помощь рассветную магию, она запечатала его сложным плетением. Зарастила трещины, не упустив из виду ни одной. Из этой ловушки Итан Галлахер сможет выбраться только в одном-единственном случае.

Если она этого захочет.

Спустившись вниз, в гостиной Морриган застала Дэмьена с книгой в руках. Рухнув в кресло напротив, устало спросила:

– Древнескандинавский?

– Он самый.

– Как насчет вина? – неожиданно для самой себя предложила она.

Дэмьен вскинул бровь, откладывая книгу.

– Что празднуем?

– Удачное завершение охоты. Я поймала духа. Невинным жертвам – и, судя по всему, лордам Высоких Домов – больше ничего не угрожает.

– Ого, – удивленно хмыкнул берсерк, – это и впрямь стоит отпраздновать.

Сидя на софе рядом с Дэмьеном и потягивая вино из бокала, Морриган впервые за несколько недель позволила себе расслабиться. Наверное, вино всему виной, но, любуясь игрой света в бокале, она медленно проговорила:

– Хочешь, открою секрет? Ты как-то спрашивал меня, почему я бросила Клио.

– Морриган, ты не обязана…

– Знаю. Просто считай себя моим исповедником.

Дэмьен коротко хохотнул.

– Это я могу.

Морриган помолчала, глядя через окно на окрашенную лунным светом Пропасть.

– Я понимаю, как это выглядит со стороны. Моя мать мертва, а я бросаю двенадцатилетнюю сестру одну. Правда в том, что свою новую ипостась Бадб воспринимала как преимущество. Мертвая, она могла больше не отвлекаться на «потребности тела». Она уходила в мир теней по ночам, набиралась сил и возвращалась, чтобы быть с нами. – Рассказывая, она украдкой изучала профиль Дэмьена. Полумрак смягчал черты его лица. – Я знаю, что многие говорят или думают о ней. О великой Леди Ворон и Леди Войне. Но она… изменилась. Смерть изменила ее или появление нас с Клио? Да, может, она не походила на образцовую мать, но она была рядом. Разве это не главное?

Глупо рассчитывать, что легендарная полуночная ведьма, единственной целью которой было могущество, будет возиться с детьми, читать им сказки, а ночью, укладывая спать, нежно целовать в щечку.

Наверное, где-то и существовали такие матери, но не в их клане точно. Возможно, их можно было встретить среди рассветных – лесных ведьм, друидов, «светлых» зеркалиц или целительниц. Но у полуночных, к которым принадлежали и теневые зеркалицы, действовал только один закон: «выживает сильнейший». Едва повзрослев, дети полуночных ведьм тут же ступали на тропу войны с недружелюбным миром. Те, кому повезло меньше, с самого детства были предоставлены самим себе. Остальные, как Морриган и Клиодна, боролись за лучшую судьбу и силу под строгим надзором матери, которая была скорее наставником, учителем, нежели мамой и другом. Она могла наставлять, но не вмешивалась, если юная ведьма или юный колдун совершали ошибку – чтобы приучить детей к тому, что все неверные решения имеют свои последствия.

И вроде бы все привычно и правильно, но иногда в Морриган просыпалась маленькая капризная девочка, которой казалось, что никто и никогда ее не любил. Она ненавидела себя за эти минуты слабости. Эмоции не должны довлеть над разумом. Так ее учили.

Дэмьен вдумчиво кивнул.

– Поверь, ваша семья – еще не самый странный случай, который мне встречался. И все же, почему ты ушла?

– Когда я блуждала по миру теней, оттачивая мастерство, практикуясь в чарах, которым обучила меня Бадб, я ненароком узнала, какой моя мать была в юности. Нежным цветком, светлым созданием – прямо-таки копия Клио. А стала… тем, кем стала.

– Думаешь, в этом виновата полуночная магия? – догадался Дэмьен.

Морриган коротко взглянула на него.

– Не думаю. Знаю. А еще знаю, что я куда больше, чем Клио, похожа на мать. В детстве я, как и Бадб до того, как умерла, упивалась своей силой. Настолько, что иногда переходила всякие границы.

– То есть?

Морриган усмехнулась. Ну конечно, как будто Дэмьен Чейз согласится довольствоваться общими фразами.

– Я практиковалась на знакомых. Вытягивала из них энергию. Ничего серьезного, но… Я подумала: «Что, если однажды моей подопытной станет Клио?»

– Морриган, ты никогда бы этого не сделала.

– Ты этого не знаешь, – отрезала она. – Магия – любая магия – искушает. Знать больше, видеть больше, стать лучше тех, кто не способен к ней обратиться. И чем глубже ты погружаешься, чем большую силу обретаешь, тем стремительнее стираются границы. Чем дальше, тем сложнее понять, что нормально, а что… нет. И в какой-то момент я испугалась, что стану такой, как легендарная Леди Ворон. Да, я тщеславна, да, эгоистична, но я никогда не считала себя жестокой и никогда не хотела идти к могуществу по трупам. Тогда я сказала Бадб, что завязываю с полуночной магией.

– Полагаю, спокойно она это не восприняла.

Морриган невесело хохотнула.

– Честно говоря, я думала, она в клочья разнесет наш дом. Или меня. Я не ожидала такой реакции. Не знала, насколько важно для Бадб, чтобы мы с Клио пошли по ее стопам. Мы наговорили друг другу много такого, о чем, думаю, жалели обе. Она, к примеру, сказала, что у нее теперь лишь одна дочь.

Дэмьен замер, не донеся бокал до рта.

– Будь я чуть мудрей… или, может, чуть старше, я бы поняла, что слова Бадб – лишь следствие ее импульсивности. Уж кому, как не мне, знать о ней. Всего-то и нужно было – остаться дома, запереться в спальне и злиться себе на мать и на весь остальной мир. Как это делают нормальные подростки. Я же предпочла уйти, громко хлопнув дверью. Если быть точней – в тот же день отправиться прямиком в Трибунал и объявить себя вольной. Собрать вещи, поцеловать на прощание Клио и покинуть Кенгьюбери на пять лет. Тогда я, конечно, считала, что навеки. – Морриган выталкивала слова из саднящего горла. – Это всегда было моей проблемой. Я не умею остановиться и подумать, действую, а думаю уже потом. Вернее, задним умом понимаю, насколько была неправа. Я пожалела о том, что ушла из дома, спустя… проклятье, меня хватило, наверное, на неделю! Я скучала по матери, пусть теперь это и кажется странным, но все же. И конечно, я скучала по Клио.