− Я все понял, − донеслось отрывисто. – Ты пристегнись потуже…

− Само собой. Виси у них на хвосте, телефон не отключай.

Очередной звонок прозвучал лишь через час.

− Иду в кильватере за их шаландой, − напряженным голосом доложил Виктор. – Холм позади, пошла главная дорога…

Марк натянул перчатки. Протерев ручки и руль, завел двигатель. Грузовик стоял на пригорке, дорога, ведущая с холма, различалась отчетливо, дистанции для разгона хватало. Перекресток перед ним был пуст. В свете фонарей асфальт сиял мириадами стеклянных вкраплений, словно усыпанный бриллиантами.

Он нащупал втиснутый в карман куртки пистолет. Затем, включив передачу, подгазовал, в который раз проверяя тяжелую машину на резкий рывок.

− Свернули в твою сторону, − продолжил Виктор.

− Моргни дальним светом… Все, вижу!

– Так, проехали первый перекресток… Жми!

Стеклянные созвездия на полотне дороге вспыхнули еще ярче под светом приближающихся фар, и Марк, подобравшись, вдавил педаль газа в пол, рванув к цели.

Сознание возмущенно противилось будущему столкновению, немела нога на педали, торопливым насекомым прополз по спине внезапный озноб, однако с упрямой отрешенностью самоубийцы Марк мчался вперед, нутром ощущая тающую между машинами дистанцию и выдерживая необходимую скорость.

Черный силуэт выскочившего перед глазами «линкольна», показавшийся размытым, плоским, будто картонным, заполнил собою все пространство, в следующий миг словно свернувшееся в ослепленное тугое безмолвие, а затем, с толчками испуганно встрепенувшегося сердца, возвратилось невольно утраченное сознание, рваными фрагментами уясняя действительность: вставший горбом капот грузовика, свист пара из впрессованного в движок радиатора, и – медленно вращающееся в темноте колесо перевернутого на бок лимузина.

Как в зыбком сне увиделось лицо Виктора: белое, перекошенное; заботливая сила повлекла его из кабины грузовика, в которую он цепко и намертво врос; вспомнив о пистолете, полез в карман, однако непослушная рука безвольно упала вдоль туловища; после взвыли неясные протяжные гудки, он снова провалился в небытие, и медленно, кусочками складывающаяся реальность окончательно восстановилась много позже, в автомобиле, мчавшемся по ночной трассе. Он диковато оглянулся на сидевшего за рулем Виктора.

− Включился? – неприязненно спросил тот.

− Я не понял… − хрипло начал Марк.

− Ты себя едва не угробил, − угрюмо откликнулся товарищ. – Я думал – все, готов.

− Это нокаут, − согласился Марк, потерянно ощупывая грудь и осторожно приподнимая колени. – Ребра болят…

− От ремня, − сказал Виктор. – Серьезно ты их уделал…

− Ребра?

− И ребра, наверное.

− Что было-то, что?!

− Навернул ты им в самую середину, − ответил морпех, затравленно усмехаясь. – «Линкольн» − как подкова… Ну, я особенно не вникал, сразу к тебе, дверь ты правильно не закрыл, замки бы точно заклинило… Ну, вроде, в сознании, но глаза пустые… Отстегнул тебя, на плечо, и – в салон.

− А они-то как?

− Да хрен знает, − отмахнулся морпех. – Тут, как на зло, сразу три тачки принесло со всех сторон, я и газанул…

− А пистолет?.. – Марк судорожно рылся в карманах. Затем, уяснив, что до сих пор одет в перчатки, остервенело содрал их. – Где пистолет?!.

− Чего ты орешь?! – рявкнул Виктор. – При таком ударе он и в открытый космос мог улететь! Или мне за ним следить в обязанности вменялось?

− Ну ладно… − примирительно промямлил Марк. – Ствол «левый», моих отпечатков на нем нет… Ты с номеров драпировку снял?

− Пока нет…

− Все, тормози, поехали обратно.

− В смысле? – удивился Виктор.

− Надо посмотреть, чем закончилось дело.

− Бери такси, езжай и смотри. С меня хватит.

− Витя, ты думаешь, меня гложет любопытство? Или мне больше нечем заняться?

− А чем тебе еще заниматься? – угрюмо спросил Виктор.

− Например, уложить в постель ослабший от потрясения организм, − сказал Марк. – Разворачивайся, несчастный трус!

Когда Марк, изнывая от боли в груди, доковылял до перекрестка, то застал там автопогрузчик с перекореженным «Линкольном» на платформе, стайку зевак и полицейских, изучающих разбитый почтовый грузовичок, уткнувшийся расплющенным носом в асфальт, и словно прикрывающийся в испуге вывернутыми наружу из арок передними колесами.

− Трупы есть? – деловито спросил Марк одного из зевак. Задавать вопросы полиции он не рискнул.

− В «Линкольне» − все, как один, − прозвучал категорический ответ.

− А в грузовике?

− Разве не видишь? Колеса впереди машины. Там вообще ужас…

Получив столь недостоверные сведения, Марк крайне разочаровался, но, поймав на себе изучающий взор одного из полицейских, поспешил ретироваться прочь.

− Дело, вроде, сделано, − резюмировал он, усаживаясь в машину.

− И куда теперь? – хмуро спросил Виктор.

− В Вашингтон, конечно. Послушаем, что творится в доме покойного, возложим цветы на могилу… А потом – к Лиле.

− Это правильно, − сказал Виктор. – Количество сперматозоидов накапливается, надо решать вопрос.

Меня быстренько и небрежно обыскали. Изучили мой паспорт.

− По-русски говорим?

− Немного, − сказал я, привнося в интонацию необходимый акцент. − Было бы с кем.

− Уголовный розыск, капитан Ивченко, − представился мне один из вооруженных парней. – Каким образом вы здесь очутились?

Я объяснил, что мой русский друг Толя, ныне обретающийся в исправительном учреждении, предоставил мне право проживания в покинутом им жилище, дверь которого я открыл, заметьте, собственным ключом.

Другой опер, изучив авиабилет, спросил невпопад:

− Ну, и как там, в Америке?

− Без особенных происшествий, − поведал я.

− Мы думали, вернулся хозяин, − сказал капитан.

− Он же в тюрьме…

− Он сбежал, − скорбно поправили меня.

Я горестно развел руками, но, вглядевшись в мою физиономию, признаков сочувствия к себе сыщики не отметили, а потому, пригрозив ответственностью за просрочку регистрации, удалились восвояси, демонстративно опрокинув на выходе стоявшие в прихожей чемоданы.