забываешь про Женевьеву. Если бы не она, разве я был бы здесь? Говори, где она?

– Нет.

– Хорошо, подождем, – сказал Сернин. – Папироску?

– С удовольствием.

II

– Ты слышишь, – сказал Сернин через несколько секунд.

– Да… да… – ответил Альтенгейм, вставая. Раздавались удары по железной ограде.

– Даже никаких требований, как всегда… ни предложения сдаться… Ты что же, решился?

– Да. Очень твердо.

– А знаешь, с их инструментами это дело нескольких минут.

– Если бы они были в этой комнате, и то я не сказал бы тебе, где Женевьева. Решетка была сломана, послышался скрип ворот.

– Ну, я допускаю, что можно попасться, – продолжал Сернин, – но самому протянуть руки, чтобы на них надели наручники, – это глупо. Не упрямься. Скажи – и беги.

– А ты?

– Я? Я останусь. Мне-то чего бояться?

– Посмотри.

Барон указал ему на щель в ставне. Сернин приложил глаз и отскочил назад:

– Ты тоже выдал меня полиции? Ого, это не десять человек, тут пятьдесят… сто… двести человек, которых привел Вебер.

Барон от души смеялся.

– Значит, дело не во мне, а в Люпене, для меня довольно шести человек.

– Ты сообщил полиции?

– Да.

– Какое же доказательство ты привел?

– Твое имя… Поль Сернин – то же самое, что Арсен Люпен.

– Ты сам додумался до того, что никому другому до сих пор и в голову не приходило?

Брось! Это другой догадался. Сознайся, что это он.

Он посмотрел в щель. Двор кишел агентами сыскной полиции, они окружили виллу со всех сторон, и уже слышались удары в дверь. Надо было бежать, но уйти – это значило оставить Альтенгейма, а кто мог поручиться, что тот, вырвавшись на свободу, перестанет мучить Женевьеву?

Дверь передней, запертая железными засовами и обитая железом, начала подаваться.

– Ты что-то очень спокоен, – сказал Сернин.

– Чего мне… – начал было Альтенгейм, но вдруг дал подножку князю, отчего тот свалился, а сам бросился бежать.

Сернин моментально вскочил, последовал за Альтенгеймом в маленькую дверь под лестницей, куда он скрылся, и спустился по лестнице в подвальное помещение. Коридор… за ним обширный темный зал, посреди которого барон стоял на коленях, пытаясь поднять дверцу трапа.

– Идиот! – закричал Сернин. – Ты отлично знаешь, что у выхода из туннеля стоят мои помощники и им дано приказание убить тебя, как собаку… Если только у тебя нет еще другого выхода… А! Я угадал… Неужели ты полагаешь, что я допущу…

Завязалась ожесточенная борьба. Альтенгейм навалился на своего противника, лишив его возможности двигать руками, и начал душить его…

Вдруг Сернину показалось, что дверца трапа, на которой он лежит, движется. Кто-то пытался открыть ее. Барон, очевидно, тоже почувствовал это, потому что он начал отчаянно пытаться сдвинуть Сернина с дверцы трапа.

«Это другой, – подумал Сернин с тем необъяснимым ужасом, который внушал ему этот таинственный убийца. – Если ему удастся открыть трап, я погиб».

Альтенгейм передвинулся немного в сторону и старался перетащить Сернина, но тому удалось обхватить ногами одну из ног барона и слегка высвободить правую руку.

Под ними раздавались удары, похожие на удары тарана.

С невероятным усилием Сернин сжал коленями ногу барона. Тот заревел от нестерпимой боли – у него была вывихнута коленка. В тот же миг Сернин освободил свою правую руку и схватил Альтенгейма за горло.

– Великолепно! Вот так-то будет лучше… Не ищи нож, а то удушу, как цыпленка… Потом он вынул из кармана тонкую веревочку и удивительно ловко связал барону руки.

Едва дыша, тот нисколько не сопротивлялся. Сделав несколько движений, Сернин крепко его обвязал.

Барон сдавленным голосом проговорил:

– Если ты меня выдашь полиции, Женевьева умрет.

– Вот как? Каким же образом, объясни, пожалуйста!

– Она заперта в одном уединенном месте, только я знаю это место… Если я погибну, она умрет от голода, как и Штейнвег.

Сернин вздрогнул:

– Но ты скажешь мне, где она находится?

– Никогда.

– Скажешь. Не сейчас, теперь уже поздно, но сегодня ночью. – Он нагнулся к нему и тихо сказал на ухо: – Послушай, Альтенгейм! Сейчас тебя схватят. Это неизбежно, даже я ничего не смогу сделать. Сегодняшнюю ночь ты проведешь в полиции. А завтра тебя отвезут в тюрьму Санте, а потом ты, конечно, знаешь, что тебя ожидает? И вот, я даю тебе возможность спастись. Сегодня ночью, слышишь, сегодня ночью я приду к тебе, и ты мне скажешь, где находится Женевьева. Через два часа после этого если ты не солжешь, то будешь свободен.

Альтенгейм ничего не отвечал. Сернин выпрямился и прислушался. Наверху был слышен шум. Входная дверь была, очевидно, сломана, раздавались звуки шагов в передней и в комнатах. Вебер с агентами искали.

– До свидания, барон, до вечера, надеюсь, что в камере ты образумишься.

Он отодвинул связанного в сторону, чтобы освободить дверцу трапа, и приподнял ее. Как он и ожидал, внизу, на ступеньках лестницы, никого не было. Он спустился, оставив за собой трап открытым, точно он собирался вернуться. После лестницы в двадцать ступеней начинался подземный ход, в котором попались Ленорман и Гурель. Он вошел туда и невольно вскрикнул. Ему показалось, что там кто-то есть. Он зажег карманный фонарь – коридор был пуст. Тогда он вынул револьвер и сказал громко:

– Тем хуже для тебя… Я стреляю.

В ответ – ни звука.

«Видимо, это мне показалось, – подумал он, – мысль об этом таинственном существе преследует меня. Все-таки, если я хочу выиграть дело, надо спешить… Отверстие, куда я засунул сверток с одеждой, должно быть недалеко. Я беру сверток – и кончено. Шутка сыграна… Да… такая проделка! Одна из лучших, какую когда-либо устраивал Люпен».

Он дошел до второй двери и остановился. Направо был ход, прорытый Ленорманом, чтобы спастись от поднимавшейся воды. Он нагнулся и лампой осветил яму.

– Что же это такое! – вскричал он. – Нет, этого не может быть. Должно быть, Дудевиль засунул его подальше.

Но, сколько он ни искал, свертка не было, он исчез, без сомнения, он был похищен таинственным существом.

– Жаль, жаль! Все так хорошо шло. Я уже был близок к цели, а теперь надо скорее бежать… Дудевиль ждет меня у входа в павильон Гортензии, и я спасен. Нечего думать о глупостях, надо торопиться… Скорее! А потом можно будет заняться им.

Но, к его изумлению, другая дверь, последняя перед выходом, оказалась запертой.

– Все, – проговорил он, – я попался.

Таинственный черный человек оказался умнее его.

Он был побежден.

Сейчас его схватит Вебер.

III

– Ну, нет! Нет! – воскликнул он, вставая. – На карту поставлена жизнь Женевьевы, и ее во что бы то ни стало надо спасти сегодня