и мат, решаясь убить Левку в доме, инсценировав его суицид? Она все же не Дон Корлеоне, не Черная вдова, она обычная женщина…

– Она не обычная женщина, – тихо произнес полковник Гущин. – Она для меня пока еще полная загадка. Несмотря на все наши узлы.

– Надо ее спровоцировать, подтолкнуть, – повторил свое предложение Клавдий Мамонтов. – Заставить действовать. Обставить появление Левки дома – столь неожиданное и опасное для нее – так, чтобы она сама сочла: он в ее полной власти, он беспомощен, доверчив, глуп… Мотыльком – помните ночных бабочек вокруг лампы в глэмпинге? – он летит на ее огонь.

– Кантемиров согласится нам помочь? Дело опасное, – хмыкнул полковник Гущин.

– Мы его убедим. А вы вежливо попросите. Он у вас в долгу за свой дурацкий бокс, вами благородно оставленный без внимания. Вы его выпустили, разобрались по-человечески, – ответил Макар. – Но нам и с ним стоит оставаться настороже. Неизвестно, как поведет себя человек, совершивший три попытки суицида, когда до него дойдет, кто именно убил его мать.

– Навязались они все на нашу голову! – с непередаваемой интонацией выдал полковник Гущин. – Ладно. Рубим сплеча гордиев узел. В любом случае мы ничего не теряем – если Тамара Цармона не клюнет на нашу удочку и решит затаиться, мы ее просто задержим и начнем распутывать – медленно и упорно. Зовите вашего мажора. Только бы он сейчас не дал задний ход с перепугу.

Макар отправился за Кантемировым. Затем они вчетвером заперлись в кабинете розыска.

Лева Кантемиров, внук академика-ботаника, не струсил. Клавдий Мамонтов внимательно наблюдал за ним, когда он слушал Макара и полковника Гущина. Мамонтов следил за выражением лица Кантемирова – он сначала побагровел, затем побледнел. А потом стал тихим, сосредоточенным, серьезным. Он понял. И он пошел им навстречу.

– Надо срочно достать у гаишников черный «Лендкрузер» с затемненными стеклами, Левка же свой утопил, нам потребуется схожий, – шепнул Клавдий Мамонтов Гущину, когда они начали готовиться. – Я тайно поеду с ним. Подстрахую его в доме.

– Клавдий, лучше я, а? Как ты с одной рукой? – встревожился Макар.

– Без обид. Ты в доме не справишься, братан, в отличие от меня, – почти извиняясь, скромно ответил Клавдий Мамонтов. – Рука мне не помеха. Не сила нужна, а определенные навыки. Например, передвигаться незаметно и бесшумно в помещении, а ты топаешь. Тебя Тамара засечет. Меня – нет.

– Ладно, делаем, как велит наш ниндзя, – полковник Гущин усмехнулся. – Макар, мы ж не в кустах борщевика спрячемся, не переживай. Мы с тобой, как всегда, на подхвате. В арьергарде по первому зову. Забыл, как в твоем любимом английском стихе? Свистни тебя не…

– Whistle, and I”ll Come to You, My Lad [7]. – Макар свистнул.

В полночь к воротам академической дачи подъехал черный «Лендкрузер». За рулем сидел Лева Кантемиров. Он посигналил громко и своим пультом открыл автоматические ворота, въехал на участок. В темном доме на втором этаже зажегся свет – Тамара Цармона проснулась, спустилась вниз – свет вспыхнул в холле на просторной веранде и в салоне, где когда-то Клавдий и Макар вели беседу с хозяйкой дома и с Тамарой, которая сейчас, распахнув дверь, встречала Леву Кантемирова.

– Всем доброй ночи! – громко возвестил Лева, выбираясь из внедорожника. – Привет, Тамара!

– Тебя отпустили?

– Ага. Не бойся, не сбежал. Менты даже извинились. Сказали – недоразумение. Я свободен. Чист.

– Ох, какая хорошая новость! Лева, дорогой… я так и знала… все выяснится! Они всегда сначала хватают, потом разбираются. Ты же ни в чем не виноват!

Клавдий Мамонтов, лежавший на полу внедорожника, слышал их разговор. В голосе Тамары сквозила неподдельная радость и… облегчение? На долю секунды Мамонтов даже усомнился – правы ли они в отношении нее, несмотря на все, что раскопали в Чистом Ключе, идя по следу? Или же она великая лгунья?!

– Мне прямо сейчас горячую ванну, – объявил Лева Кантемиров. – Тюрягой от меня воняет.

– Попахивает. Ничего, отмоемся! Левушка, самое главное, что они тебя отпустили. Я сейчас все приготовлю для тебя. – Тамара шутила, в голосе ее снова звенела радость – медные трубы счастья и ликования.

Или то лишь казалось Клавдию Мамонтову, уже начинавшему сомневаться в собственных словах – о ней? Женщине-загадке?

– Только не мамину ванну наверху. Другую. В маминой я… не могу. И найдется у нас дома пожрать? И выпить дай мне, Тамарик! Пожалуйста! Бутылку прямо в ванну мне – ладно? Я весь иссушен.

Лева Кантемиров со своей ролью справлялся отлично. Тон его – опять как у персонажа сериала «Наследники». Еще в управлении полиции по просьбе Гущина он нарисовал подробный план академической дачи в Воеводине. Клавдий Мамонтов и Макар видели лишь отдельные комнаты, вход, но не весь дом. Гущин, руководивший обыском, в лабиринте помещений тоже путался. На даче имелось четыре ванных – личная Искры, примыкавшая к ее спальне на втором этаже. Там же, на втором – небольшая ванная рядом со спальней Тамары и гостевыми комнатами и совсем маленькая душевая с туалетом для прислуги. И просторная ванная на первом этаже с сауной и парной кабиной.

– Все приготовлю в момент! – Тамара засуетилась, скрылась в доме.

Лева помедлил на ступенях перед входом, наклонился. Как они и уговорились, он оставил на крыльце пульт для ворот и свои ключи от входной двери. Зашел в дом, оглянувшись на «Лендкрузер», припаркованный так, чтобы на него не падал свет фонаря. Входную дверь он не захлопнул. Клавдий Мамонтов бесшумно выбрался из внедорожника. Он был босой и в одних брюках, даже рубашку снял. Перевязь тоже. Раненую руку он крепко прижимал к боку. Клавдий проскользнул в дом.

В это время Макар в дальнем конце обширного участка уже перелез через забор и мчался к даче. Полковник Гущин ждал с другой стороны забора, в зарослях. Они с Макаром всю дорогу следовали за внедорожником Левы и Клавдия, лишь на повороте к даче разделились. Полковник Гущин приказал выключить звук у мобильных телефонов. Своих коллег по управлению он о ночной операции в Воеводине даже не поставил в известность. Не забрал «приданные силы» из патрульных и оперативников. Они, по его мнению, могли лишь создать ненужный шум и все испортить.

Макар достиг крыльца, забрал ключи и пульт. Тихонько открыл калитку и впустил полковника Гущина на участок. В дом они пока не лезли, предоставив Клавдию Мамонтову действовать самому по обстоятельствам – аккуратно и профессионально.

На академической даче царил полумрак. В большой ванной первого этажа гудела вода. Левка раздевался. Он вел себя нарочито беспечно, стараясь не заронить семя подозрений в душу