Клавдий Мамонтов бесшумно прошел по коридору мимо ванной, мимо темного салона, где они когда-то разглядывали с Искрой фотографии. Полоска света пробивалась из-под двери кухни. Мамонтов нажал на ручку и тихо приоткрыл дверь.

Он видел Тамару – в профиль перед распахнутым холодильником. На полу – лужа молока. Пакет вырвался из ее рук и упал.

Она стояла, опустив руки, склонив низко голову. Затем резким жестом прижала обе руки со стиснутыми кулаками к груди. Ударила с силой себя в грудь. Лицо ее исказилось.

Клавдий Мамонтов отпрянул от двери кухни и метнулся на веранду, встал так, чтобы контролировать весь коридор, – Тамара выбежала из кухни и ринулась… Он следил за ней – что у нее руках? Нож? Она кинется убивать Левку в ванной ножом?! Но нет, руки ее пусты. Тамара быстро направилась по коридору к лестнице наверх. Клавдий не стал ее преследовать, следить – на лестнице не скроешься от ее глаз. Он решил подождать.

Минуты текли медленно. Быстрые шаги вниз на широкой лестнице. Тамара с коробками лекарств, прижатыми к груди, торопилась по коридору назад. Когда она вошла в кухню, Клавдий переместился ближе – в салон. Через распахнутую дверь кухни он видел, как Тамара вывалила коробки на стойку, схватила кофемолку и начала вытаскивать из упаковок разные таблетки, бросая их в ее контейнер. Включила кофемолку.

Клавдий Мамонтов понял, что она забрала лекарства Искры Кантемировой – возможно, ее снотворное или еще что-то сильнодействующее, и теперь делает «микс», так называемую «радугу». Жужжание кофемолки напоминало полет шмеля.

Мамонтов отмел прочь все свои непрошеные сомнения. ИГРА НАЧАЛАСЬ. И он приготовился действовать.

Тамара достала из винного шкафа бутылку коньяка, открыла, свернула из салфетки воронку, сунула в горлышко, высыпала размолотые таблетки, «радугу», в бутылку. Взболтнула коньяк. Затем включила газовую плиту и сожгла «воронку», едва не опаляя себе пальцы. Кофемолку она тщательно вымыла, убрала. Запихнула в карман своей хлопковой пижамы несколько упаковок таблеток. Забрала бутылку и…

Она секунду помедлила. Провела рукой по вспотевшему лицу. Откинула со лба темную челку.

По коридору она шествовала медленно и спокойно. В ванной все еще гудела вода. Лева плескался после «тюремных нар». Тамара постучала в дверь.

– Левушка, с легким паром! – ее голос звучал почти нежно. – Я у двери оставила! И ужин почти готов!

– Спасибо, Тамара.

Всплеск, шлепанье по мраморному полу ванной Левиных босых ног. Дверь приоткрылась, он забрал бутылку отравленного коньяка. И бокал, принесенный Тамарой.

Она снова помедлила секунду в коридоре, затем развернулась и пошла назад – в кухню. Свет ламп на фотоэлементах гас в коридоре по мере ее удаления.

Когда она скрылась, Клавдий Мамонтов словно тень скользнул в ванную. Лева сидел в мраморном мини-бассейне, утопленном в пол. Бутылка стояла на полу, бокал тоже. Клавдий Мамонтов сделал ему жест – тихо, не паникуй. Я здесь. Вытащил из кармана брюк резиновые перчатки, включил воду в раковине и вылил три четверти коньяка, оставил необходимое количество для будущей экспертизы.

Лева Кантемиров, не отрываясь, глядел, как он выливает коньяк, затем откинулся на спину в ванне-бассейне и… окунулся с головой. Клавдий Мамонтов втиснулся в щель между мраморной перегородкой, отделявшей унитаз от душевой кабины-парной. Он набрал номер Макара – у того без звука вспыхнул экран. Знак, что все идет по тому плану, который, в общем-то, и предполагал Мамонтов изначально. Через какое-то время Макар и полковник Гущин должны тоже зайти в дом. Но пока ожидание – терпеливое и долгое.

Прошел час. А может, и больше. Клавдий Мамонтов ждал в своем укрытии. В огромном зеркале, украшавшем стену, он видел мраморный бассейн и распростершегося в нем голого Кантемирова. Из крана в ванну капала вода – кап… кап…

Шаги в коридоре…

Щелкнунула дверь, открылась. Клавдий Мамонтов замер.

Тамара зашла в ванную. Она глянула на Кантемирова, почти утонувшего в воде, глаза его были закрыты. Она изучала его, ждала, затем, видно, убедила себя, что он в полной отключке из-за «радуги». Глянула на опустошенную бутылку на полу. Лицо ее снова исказила гримаса. Однако она быстро собралась. Шагнула к зеркалу над раковиной. Достала из кармана пижамы резиновые перчатки (Клавдий Мамонтов подумал – «мы с вами, Тамарочка, одного поля ягоды»), надела их, извлекла из кармана… тюбик губной помады.

Клавдий Мамонтов подумал – красная помада Искры Кантемировой из ее спальни. Теперь помада у Тамары вместо алого маркера.

Тамара мгновение примерялась, а затем вывела резкими жестами помадой на зеркале: УХОЖУ. ПРОСТИТЕ. Я УБИЙЦА. НЕ МОГУ С ЭТИМ ЖИТЬ.

Она шагнула к ванне. Взяла Левку за руку и всунула ему в пальцы тюбик помады, оставляя на нем его отпечатки. Затем бросила помаду у ванной. Вытащила из кармана пижамы несколько упаковок таблеток, уронила на пол.

Все дальнейшее произошло в доли секунды. Клавдий Мамонтов, хотя и был готов, все равно оказался почти застигнутым врасплох, потому что…

Тамара не воспользовалась ножом, пытаясь вскрыть Кантемирову вены на руках, как Мамонтов воображал, нет…

Она внезапно начала отходить от безжизненного Левы, удаляться, огибая мраморный бассейн. Мамонтову показалось, что она покидает ванную. Но вдруг…

Тамара резко наклонилась, ухватила Леву за ноги и с силой дернула на себя!

Он мгновенно ушел глубоко под воду. Захлебнулся, в его горло хлынула вода. Притворяясь одурманенным лекарствами, добросовестно играя роль подсадной утки, он не ждал нападения – подобного по крайней мере. Он даже не успел закричать…

Он бы утонул мгновенно…

Клавдий Мамонтов бросился к ним, в прыжке ударил Тамару ногой с разворота в бок. Она отпустила ноги Кантемирова, отлетев в сторону. Мамонтов ринулся на помощь Леве. Тот бил руками по воде, кашлял, однако он вынырнул сам! Тамара корчилась от боли на полу, пыталась подняться, она хрипела от боли.

Ее и Мамонтова теперь разделяла ванна-бассейн. Лева Кантемиров отпихнул Мамонтова от себя с неожиданной силой и рванулся из воды.

– С…! Убийца! И меня хотела прикончить!! – заорал он истерически.

Словно огромный голый кузнечик, он выпрыгнул из бассейна, с грохотом выдвинул ящик комода, стоявшего рядом, – он хорошо знал, что внутри, и…

Клавдий Мамонтов увидел в его руке старинную опасную бритву – наверное, ею на даче пользовался еще его дед.

Лева налетел на Тамару, едва поднявшуюся на колени, вцепился ей в волосы, запрокидывая голову, прижимая лезвие бритвы к ее смуглому горлу.

– Говори, с…, как убивала мою мать! – заорал он на весь дом. – Говори все мне!! Я не они! Ты меня знаешь! Скажи все мне – или