Особенное небо.

А старшая сестра сложила так:

Не отрываясь

Сколько ни смотри

На этот круглый блин,

Её не съешь,

Луну-лепёшку [451]

Когда она произнесла эти слова, все пришли в негодование, но министр сказал:

— И вправду — не съешь луну-лепёшку… — он улыбнулся, и все почувствовали некоторое облегчение.

Вскоре музыканты достали флейты, и в такт друг другу полились звуки. Это было замечательно. Когда сгустилась ночь и сердца очистились, звуки кото младшей сестры зазвучали особенно благородно и изящно. Бесконечно тронутые министр и его жена, сами того не желая, расплакались.

— Мы и не думали, что она уже такая взрослая, — говорили они, расчувствовавшись.

Старшая сестра хоть и положила перед собой бива, но инструмента всё не касалась. Поскольку она была очень смущена, Драконша, стиснув зубы, выступила вперёд. Министр сказал:

— Разве наша старшая дочь не учится играть на бива? Сыграй, как можешь!

После этих слов старшая дочь повертела колки, подёргала струны, выбрала нужный плектр и заиграла. Пытаясь угадать мелодию, флейтисты навострили уши. Но услышали только: «Трень-брень, трень-брень, трень-брень…» Музыканты никак не могли ей подыграть, и все почувствовали, что сыты такой музыкой по горло.

Министр хоть и не надеялся, что дочь сыграет хорошо, но, поняв, насколько бездарно она играет, рассердился:

— Так, как ты сейчас играешь, играют только слепые сказители! Вот мы говорим: слепые… В годы Энги[452] четвёртый сын императора, звавшийся Сэмимару, был слепым. Он удалился в горы Аусака, и там успокаивал своё сердце, играя на бива. В своей соломенной хижине он проводил месяцы и дни за этим занятием. Если играть на бива, подражая ему, получится старинная музыка. Но сейчас так не играют. Монах Гэнъэ сочинил повесть о войне Минамото и Тайра[453], и тогда слепые сказители научились рассказывать эти истории, задавая себе ритм игрой на бива. Это вовсе не музыка. Неужели ты считаешь, что кото и бива — одно и то же? Ты говоришь «Повесть о Гэндзи», а похоже это на «Повесть о Хэйкэ», так не годится. Ведь Минамото — это Гэндзи, а Тайра — это Хэйкэ. Есть много традиций комментирования «Гэндзи моногатари». Например, написано, что принцесса Сэнси, дочь императора Мураками, была названа Великой жрицей. Как-то весной, когда одолевает скука, она сказала императрице Дзётомонъин, жене императора Итидзё: «Вот если бы была интересная повесть…» И тогда позвали Мурасаки Сикибу, дочь правителя провинции Этидзэн по имени Тамэтоки. Её спросили: «Не знаете ли у вы какой-нибудь занимательной повести?» Она ответила так: «Старые повести, вроде „Отикубо“[454], не интересны. Вот если бы появилась новая повесть, это было бы замечательно». Ей было сказано: «Попробуйте, напишите». Она заперлась в храме Исияма и написала пятьдесят четыре главы «Гэндзи». А благодаря тому, что она превосходно написала главу о юной Мурасаки, она стала известна как Мурасаки Сикибу[455]. Не станем больше продолжать разговор о кото и бива, я зря его затеял. Это твоя кормилица научила тебя так играть на бива?

Девочка ответила, что он прав. Министр сказал:

— Эта кормилица очень дурно влияет на нашу дочь.

Драконшу выгнали, а к дочери приставили подобающую женщину. Старшая сестра была очень благородной, и всё это получилось исключительно из-за того воспитания, какое дала ей кормилица. После её ухода всё исправилось.

Кормилица младшей сестры и прежде чувствовала себя неважно, а теперь её здоровье и вовсе расстроилось, и ей пришлось уехать к себе домой. Грустя о том, что она уже ничем не сможет помочь своей воспитаннице, кормилица написала ей письмо[456].

«Мне так хотелось преодолеть свои недуги и не оставлять тебя до тех пор, пока ты не станешь сама отличать добра от зла! Я только об этом и мечтала. Но в нашем бренном мире сегодня ты есть, а завтра уже и надеяться не на что. Что ждёт тебя, когда меня не будет с тобой? Неуверенность и печаль. И чем больше ты станешь думать обо мне, тем тяжелее тебе будет.

Выгода тридцатилетнего возраста состоит в том, что человек прекрасно понимает, что к чему, а вот в двадцать он ни в чём не уверен. Но как бы тяжело ни было для тебя лишиться меня, ты понимаешь больше своих погодков, ты уже почти взрослая, так что я думаю, ты сможешь понять всё то, что я вверяю своей кисти. Я опишу всё в деталях. В часы печали или досуга прочти моё письмо и утешься.

Итак, человек — это его душа. Даже если ты красавица и в искусствах тебе нет равной в мире, ничто тебе не послужит опорой, если душа твоя лишена крепости. Живи в согласии со своим сердцем, но даже если всё пойдёт в соответствии с твоими помыслами, остерегайся людской молвы. Не держи себя так, чтобы возбудилась злоба и осуждение. Когда человек по разумению своему старше своих лет, это хорошо. Но всё же пока ты молода, не следует входить в круг людей много старше себя. Плохо и оставаться одной, отвернувшись от всех. Продвигайся вперёд не слишком быстро, но и не отступай. Даже когда что-то тебе не по сердцу, скверно, если не умеешь держать себя в руках.

Главный