— Тимми!

— Да?

Сэм с внутренней дрожью посмотрела на мальчика. А вдруг он не захочет остаться у нее? Вдруг пожелает вернуться к матери? Сэм боялась, что не вынесет его отказа, но спросить все равно было необходимо. И ведь это было только начало…

— Знаешь, мне тут сегодня кое‑что пришло в голову…

Мальчик заинтересованно ждал.

— Как бы ты отнесся к тому, чтобы остаться здесь?..

Боже, какой кошмар! Она даже не представляла себе, что это будет так трудно!

— Ну, вообще… навсегда…

— Ты хочешь сказать, остаться здесь с тобой? — Глаза на маленьком загорелом личике стали просто огромными. — Да, я хочу сказать именно это.

— Ух ты! Ага!

Но Сэм стало понятно, что до Тимми не дошел смысл ее слов. Он считал, что Сэм предлагает ему пожить на ранчо подольше, а ей предстояло сказать ему, что для этого он должен оставить свою маму.

Тимми… — малыш обнял ее, но она отстранила его, чтобы заглянуть ему в лицо, — я хочу, чтобы ты жил здесь не так, как другие дети.

Он явно недоумевал.

— Видишь ли… я… я… — так, наверное, предлагают руку и сердце. — Я хочу усыновить тебя, если мне разрешат. Но если только ты будешь согласен. Я никогда не сделаю того, чего ты не хочешь. — Сэм еле удерживалась от слез.

Тимми изумленно уставился на нее.

— Неужели я тебе нужен? — Он не мог прийти в себя от удивления.

— Ну, конечно, нужен, дурачок! — Сэм крепко обняла его, из ее глаз хлынули слезы. — Ведь ты самый лучший мальчик на свете.

— А как же моя мама?

— Не знаю, Тимми. Это сложнее всего.

— А она будет приезжать ко мне?

— Не знаю. Наверное, это можно устроить, но я думаю, так Пудет еще тяжелее… для всех. — Сэм не кривила душой, она понимала, что нужно быть с ним честной, ведь ему предстояло сделать такой важный шаг.

Однако снова взглянув в лицо Тимми, она увидела, что он напуган. Мальчик даже задрожал.

Она приедет и будет снова меня бить?

— О нет! — воскликнула Саманта. — Я этого не допущу!

И тут мальчик разрыдался и впервые рассказал, что именно вытворяла с ним мать. Выговорившись, Тимми затих у нее на руках; он был совершенно обессилен, но зато больше не боялся, и, укрыв его до бородка простыней, Сэм еще около часа сидела возле него в темноте, ждала, пока малыш заснет, и тихонько плакала.

Последним, что он сказал перед тем, как закрыл глаза, было: — Я хочу жить с тобой, Сэм. И это было все, что она хотела от него услышать.

Утром Сэм позвонила Мартину Пфайзеру и передала ему слова Тимми. Сообщила она и кое‑что из того, о чем он наконец‑то, впервые за долгое время, рассказал ей: о побоях и о полном безразличии со стороны матери.

Пфайзер покачал головой.

— Мне неприятно в этом признаваться, но я не удивлен. Ладно, я подумаю, что можно сделать.

Но уже на следующий день ему стало понятно, что сделать он ничего не может. Пфайзер два часа пытался уговорить мать Тимми, он побеседовал с адвокатом, которого ей дали в учреждении, где она проходила принудительное лечение, однако все было бесполезно. Вечером Пфайзер с тяжелым сердцем позвонил Сэм. Она оказалась дома одна.

— Она не согласна, мисс Тейлор. Я все перепробовал: угрозы, уговоры — все. Она требует своего сына назад.

— Но зачем? Она же его не любит.

— А ей кажется, что любит. Она битый час рассказывала мне про своих родителей. Отец ее бил кулаками, мать стегала ремнем. Она ничего другого не знает.

— Но она убьет мальчика!

— Может, и да. А может, и нет. Пока она не предприняла такой попытки, мы ничего не в состоянии поделать.

— Но я могу действовать через суд? — Рука Сэм, державшая трубку, задрожала.

— Да. Однако шансов у вас нет. Она его родная мать, мисс Тейлор. А вы одинокая женщина и… и к тому же вы не совсем здоровы. — Пфайзер тут же осекся. — Это может произвести невыгодное впечатление на суд.

— Но посмотрите, что я для него уже сделала! Посмотрите, какая у него здесь будет жизнь!

— Я знаю. Мы с вами это понимаем, но существует прецедент, и вам придется убеждать суд в своей правоте. Наймите адвоката, мисс Тейлор, и попытайтесь выиграть процесс. Но я призываю вас быть реалисткой. Отнеситесь к этому как к про- верке, как к эксперименту. Если проиграете — что ж, придется смириться. А если выиграете — мальчик ваш.

Он что, идиот? Неужели ему непонятно, что она любит Тимми, а Тимми любит ее?

— Спасибо, — ледяным голосом произнесла Саманта, а повесив трубку, принялась ездить кругами по комнате, что‑то бормоча себе под нос. Она прямо‑таки с ума сходила из‑за того, что нельзя действовать сразу, а приходится ждать до утра.

Когда наутро к ней явился Тимми, Сэм дала ему несколько поручений, чтобы можно было спокойно позвонить адвокату Кэролайн и спросить, не посоветует ли он кого‑нибудь, кто мог бы взяться за такое дело.

— Ты хочешь подать в суд из‑за ребенка? — Адвокат был удивлен. — Я не знал, что у тебя есть дети, Саманта.

— У меня их и нет, — мрачно усмехнулась Сэм. — Пока.

— Понимаю.

Но, конечно, он ничего не понял. Однако все же сказал про двух адвокатов из Лос — Анджелеса, о которых он слышал хорошие отзывы. Лично он не был знаком ни с одним из них, но заверил Саманту, что репутация у обоих прекрасная.

— Спасибо.

Первый адвокат уехал отдохнуть на Гавайи, а второй находился где‑то в восточных штатах и должен был вернуться днем попозже. Сэм попросила его перезвонить ей и следующие сутки просидела как на иголках, боясь, что звонка не будет. Однако, как и обещала секретарша, адвокат позвонил ровно в пять часов дня.

— Мисс Тейлор? — Голос был глубоким и медоточивым; Сэм не смогла определить по нему возраст адвоката.

Она постаралась как можно короче изложить суть дела: чего она хочет, чего хочет Тимми, что сказал социальный работник и где сейчас содержится мать ребенка.

— Да, в нелегкую борьбу вы ввязались, — вздохнул адвокат, но, похоже, рассказ Саманты его заинтриговал. — Если вы не возражаете, я бы хотел приехать и посмотреть на мальчика.

Сэм уже объяснила ему, что они с Тимми инвалиды, но тут же рассказала про свое ранчо и про успехи мальчика.

— Я думаю, в вашем деле огромную роль будет играть именно описание обстановки на ранчо, и мне хотелось бы на это взглянуть, чтобы решить, имеет ли смысл браться за это дело. Если, разумеется, вы пожелаете, чтобы я представлял в суде ваши интересы.