Я закрыл глаза, пытаясь в отчаянном прыжке дотянуться до нее и понимая, что сам сейчас полечу за ней в эту страшную пустоту… шмякнулся о ее спину. Приоткрыв один глаз, я понял, что мы висим над краем пропасти, распластавшись на невидимой стене. Егоза, ничего не понимая и шипя от боли, простонала:

– Какого черта? Шиш! Ты мне… – Ее возглас внезапно оборвался. Видать, проснулась и сообразила, что висит в пустоте, лишь слегка касаясь ногами скалы.

Стараясь не глядеть вниз, я оттянул ее быстро возвращающееся к норме тело от края скалы, и только после этого перевел дух:

– Ну и напугала ты меня! – Я все еще держал ее трясущимися руками за талию, словно боясь, что она снова захочет полетать со скалы вниз. – Ты хоть соображаешь, что творишь? Совсем на голову заболела?

Я ворчал и бурчал, как занудный старик, и все никак не мог остановиться. Внезапно егоза обернулась и обняла меня, судорожно стиснув мою шею так, что я стал придушенно опасаться за целостность своих позвонков. До меня, наконец, дошло, что она только что отошла от шока, и заткнулся, просто ожидая, когда девчонка придет в себя.

Когда она «оттаяла», я провел ее к остаткам ночного костра, не отпуская из тесных объятий. Гарольд, страшно зевая, сидел и из последних сил, чуть не руками держал слипающиеся веки.

– Ты что, не мог сказать? – нашел я новую цель для брюзжания, укутывая накидкой Мышуню, трясущуюся то ли от страха, то ли от ночной прохлады.

– А-уфф! – еще раз зевнул академик и, как ни в чем не бывало, сообщил: – Я что, по-твоему, раз лысый, так и дурак?

– Ну почему сразу дурак? – примирительно сказал я. – Всего лишь старый придурок…

– Вот, вот! Вам только скажи лишнего, сразу или ковыряться в защите начнете, или жаловаться, что уже не маленькие и сами за себя постоять можете, – разворчался Гарольд, устраиваясь спать дальше.

– Так что это такое было?

– Что мне, оставить нас здесь посреди леса почти голыми у костра? Ты хоть представляешь, какими тварями кишит вся округа? Охранный периметр – он и есть охранный периметр. Этот невидимый барьер всю ночь единороги поддерживают.

– А до ветру тогда как?

– Как, как? Ногами! Ближайшие кусты вам доступны…

– А что с егозой тогда произошло? – совсем примирительно спросил я.

– Зов крови: тело заставило ее во сне идти по направлению к ущелью, где обитают вампиры. А тут еще и луна… а-уфф! Несчастные создания. В своем мире вампир бы в такой момент полетел, а здесь их только корежит, как инвалидов… – Дальше слова академика плавно перешли в здоровый храп. Поняв, что больше ничего полезного не услышу, я улегся на свое место…

Разбудили нас теплые лучи утреннего солнца, проглядывавшего сквозь редкие деревья на опушке леса. За завтраком Гарольд объяснил план дальнейших действий на сегодня: если нам повезет, то мы можем уже к вечеру повстречаться с драконом. Но до того нам нужно успешно пересечь топь, затем подняться вплотную к подножию горных пиков, причем в одном определенном месте, и потом уже добираться до дракона.

На мой вопрос, как же мы заберемся на такую высоту, Гарольд только хитро усмехнулся и ответил:

– Увидите…

Дальше мы спускались на спинах единорогов со скалы. Нет, мы не прыгали прямо с обрыва, а объехали скалу лесом, выйдя к топи примерно в километре от места ночевки. На самом краю болота Гарольд провел краткий инструктаж. Видимо, сообразуясь со своим правилом не пугать публику раньше времени, он только сейчас поведал нам о том, что топь населена противными саламандрами с длиннющим червеобразным телом и острыми зубами.

Нам бы не было до них никакого дела, если бы не одна их особенность: эти примитивные во всех отношениях твари обладали небольшим магическим потенциалом, что делало их тела непроходимыми для единорогов во время скольжения по грани реальности. Иначе сказать, если любая такая трехметровая колбаса вылезет на нашем пути, то единороги или ноги об нее сломают, или вынуждены будут остановиться, что неминуемо приведет к затоплению нашего каравана.

Кроме того, эти зубастые обитатели трясин способны учуять единорогов и кинуться на нас со стороны. Поэтому при появлении хоть чего-нибудь движущегося на болоте необходимо немедленно стрелять огненными шарами, хотя их эффективность против этих тварей была невысокой. Гарольд велел нам, вернее нашим единорогам выстроиться в следующем порядке: впереди академик, за ним Машуха, потом Андрюшка, ну а замыкающим я – так, чтобы Рюшка оказался под нашим с егозой прикрытием.

Единороги дружно припустили друг за другом по болоту, и мы понеслись, словно вездеходы на воздушных подушках, разбрызгивая жижу вокруг. Когда мы двигались где-то посреди огромного поля грязной жижи, я увидел впереди всполохи молний – это было не что иное, как волшебный расстрел болотных саламандр. Заметив вспучившийся изгиб блестящей спины сбоку от нашего движения, я тоже пульнул по ней. Почти одновременно егоза выпалила в другую сторону. Я не успел заметить, насколько эффективным оказался мой выстрел, так как мы двигались довольно быстро.

Но вот пальба со стороны Гарольда внезапно усилилась, и ход единорогов резко замедлился, я заметил с одной стороны сразу три выгнутые спины и одну зубастую морду совсем рядом с моим скакуном. Я, не задумываясь, выстрелил прямо в оскаленную пасть и понял, что только разозлил тварюгу. Еще один огненный шар все-таки заставил ее нырнуть в топь, но две другие уже оказались в непосредственной близости. Этому способствовало и то, что наша скорость упала до темпа лениво трусящей лошади. Я понял, что еще чуть-чуть, и единороги выйдут окончательно в реальность, а мы начнем пускать пузыри. Или даже не успеем, судя по активности этих изголодавшихся змееподобных монстров.

И тут меня, наверно, от страха, ударила в темечко мысль. Я перестал пускать бесполезные молнии и шары, а сосредоточился и превратил все болото под нашими копытами в ледяную поверхность (слава богу, постоянная магическая подпитка от единорога позволяла это проделать без труда). Получилось неплохо: ближайшие зверюги довольно живописно забились в конвульсиях, пытаясь выбраться из ледяного плена. А пара тех, что были подальше, даже запрыгнули на край образовавшейся льдины, но почему-то не оценили преимуществ твердой поверхности и быстро ретировались.

Одна беда: мне пришлось только краем глаза досматривать эту картину, так как единороги, пролетев ледяное плато, опять стали двигаться над жижей. Я опять заморозил болото, причем постарался, насколько мог, сделать это вперед по нашему движению. То ли язык замороженной болотины достал на мгновение Гарольдового единорога, то ли я так сильно «кричал» свои мысли, но до академика дошла-таки новая технология борьбы с местной нечистью.

Вскоре единороги остановились на большой замерзшей площадке, и Гарольд произвел ревизию наших рядов. К счастью, никакого материального урона и тем более потерь в живой силе наш отряд понести не успел. Старый волшебник признался, что нынче саламандры на редкость обнаглели, и поблагодарил меня за рацпредложение.