— Что стоит?

— Твоя работа?

На плечи Рика была возложена ответственность за соблюдение закона во всем городе, что равнялось ответственности почти за всю планету.

Рик хрипло ухмыльнулся:

— Кто-то должен бороться с преступностью и коррупцией.

— Да, кто-то, несомненно, должен. Так, значит, она стоит всего этого?

Рик поднялся, подошел к бюро и вернулся с двумя стаканами.

Рурк разлил виски.

— В жизни бывают светлые и темные времена. Дни, приносящие победу, и дни разочарований и поражений. Даже хуже — дни страшных трагедий. — Он помолчал. — Ты слышал, что говорила Мэри. Каково твое мнение?

Рурк смаковал вкус виски, размышляя о том, каким истинным героем является его брат.

— Она душевнобольная, Рик. Возможно, она глубоко верит в собственную ложь — или говорит тебе правду.

— Как Франческа?

«Недолго он держался», — подумал Рурк.

— У нее царапина. Правда, ничего серьезного.

Стараясь не смотреть в глаза брату, Рик сделал глоток и тихо спросил:

— Она дома или у Харта?

— У Харта.

Повисла тишина. Рик проглотил остатки виски, и Рурк поспешил наполнить стакан.

— Думаю, они скоро помирятся, — осторожно добавил Рурк. — Харт, возможно, против воли очень за нее переживает. Он все еще любит Франческу.

Взгляд Рика стал холодным и острым.

— Он разрушает ее жизнь день за днем, по крупицам, медленно, но верно.

— Это нечестно. Я верю, что встреча с ней лучшее, что случалось в его жизни.

— Согласен, — резко бросил Рик и, опустив глаза, уставился на блокнот на столе.

— Ты все еще ее любишь?

Рик с тоской посмотрел на брата:

— Я женат, если ты позабыл.

— Женатые мужчины тоже влюбляются.

— У меня есть обязанности по отношению к жене — инвалиду, между прочим.

— Рик.

— Хорошо! Мне она небезразлична — так будет всегда. Никого в своей жизни я не уважал больше, чем Франческу. — Он отвел взгляд и поднес ко рту стакан. Лицо стало угрюмым от одолевавших его мрачных мыслей.

Рурк нахмурился. Все именно так, как он подозревал.

— Когда-то ты восхищался своей женой.

Рик посмотрел на брата:

— Я был молод и влюбчив, как может быть влюбчив только юноша. — Он помолчал. — Зачем ты это делаешь? Мне неприятен этот разговор.

— Я делаю это, потому что ты мой брат и ты страдаешь. — Рурк повертел в руках стакан. — Я хочу помочь — просто не знаю как.

Рик не моргая смотрел перед собой. После долгой паузы он заговорил:

— Ты врач, возможно, сможешь помочь. Ли Анна очень страдает, Рурк. Она в меланхолии, и меня это тревожит. Несчастный случай совершенно ее изменил. Она много пьет и употребляет настойку опия. Я не знаю, что делать. Она отказывается что-либо со мной обсуждать — фактически она делает все, чтобы избежать общения.

— Ей потребуется время, чтобы смириться с невозможностью ходить, — тихо произнес Рурк. — Вероятно, она никогда не научится с этим жить. К сожалению, некоторые люди впадают после трагедии в депрессию.

Рик откинулся на спинку стула, прохрипел что-то невнятное и откашлялся.

— Я уже знаю, что она никогда не оправится. И не пытайся убедить меня, что я должен верить в обратное и не терять надежду. Ли Анна не из сильных женщин, ей никогда ни за что не приходилось бороться. Кроме того, я сам делаю все, чтобы не общаться с ней. — Он внезапно опустил голову и закрыл лицо руками.

Брат раздавлен, и не бременем правоохранительной деятельности, а бременем брака и еще потерей Франчески Кэхил.

— Почему ты считаешь, что должен ее избегать? Ли Анна твоя жена.

— Она ясно дала понять, что я нарушаю равновесие ее жизни каждый раз, когда переступаю порог собственного дома. — Рик посмотрел на брата. — Это правда, Рурк. Я не простил ее за то, что она меня бросила, и никогда не смогу простить за то, что вернулась! Ты знаешь, что она шантажом заставила меня согласиться на примирение?

— Нет, этого я не знал. — Рурк был шокирован. — Я не очень близко знаком с Ли Анной. Она уехала довольно скоро после замужества. Рик, никто не вправе винить тебя за обиду и злость. Но она вернулась, вернулась, чтобы сразиться за тебя с Франческой.

— Да, к сожалению.

Рурк выдержал паузу.

— Как ты намерен поступить?

— Не знаю. — Рик одним глотком допил виски. — Ты готов услышать самое страшное?

— Готов. — Рурк был собран и серьезен.

— Иногда, когда я вижу ее, я не испытываю ничего, кроме чувства вины.

— Ради всего святого, с чего тебе считать себя виноватым?

Рик ответил не сразу.

— Когда Ли Анна вернулась, я впал в бешенство. Это было жестоко. Я пытался прогнать ее и не отдавал себе отчет в том, что делаю. Только я виновен в том, что с ней произошел несчастный случай.

Рурк вскрикнул от неожиданности:

— Ее ведь сбил экипаж! Едва ли ты имеешь к этому отношение, с какой стати возлагать ответственность на себя? Бог мой, ты самый благоразумный из всех мужчин на свете, но с логикой у тебя плоховато.

— Ты полагаешь? — Рик отвернулся, и опять наступила тишина.

Рурк размышлял над тем, как он может помочь найти выход из этого тупика. Если допустить, что Рик прав, Ли Анна навсегда останется одна, у нее не хватит сил бороться за брак. Теперь положение брата еще больше пугало его.

— Впрочем, это все не имеет значения, верно? — прервал Рик его раздумья. — Я ее муж, пока смерть не разлучит нас, и в горе и в радости. Желаю ли я ее или ненавижу, не имеет значения. Я обязан заботиться о ней. Если не я, то кто?

Рурк нахмурился:

— Я могу предложить поместить ее в санаторий или клинику. Если у Ли Анны появилась зависимость от алкоголя или опия, ей необходима медицинская помощь. В таком состоянии она вряд ли может быть хорошей матерью.

Рик поднял на него глаза.

— Я никогда на это не пойду.

— Госпитализация в ее же интересах, — настаивал Рурк. — И я рекомендую тебе серьезно подумать над этим, хотя бы как над одним из возможных вариантов решения.

Рик резко встал:

— Я не смогу жить спокойно, если последую твоему совету.

— Тогда ты в западне, — грустно усмехнулся Рурк.

— Да.

Рурк хотел еще многое сказать брату, хотел объяснить, что ни один человек не в состоянии жить в постоянном конфликте и находиться в нервозном состоянии, но Рурк знал, что он не прислушается. И следующее высказывание Рика подтвердило его правоту.