«Чары последнего, десятого порядка», — понял герой, замерев не только от действия своего заклинания, но и от осознания безысходности. Все те фрагменты информации, что он собирал всё это время — заиграли новыми красками. Ведь он знал единственного игрока Эвергарда, кто мог использовать это заклинание. Сильнейшего среди всех тех, кто был упомянут на пыльной стене имён. — «Сомнений нет».

Ему противостоял сам Рубикон.

Глава 28: Долг Лингрикана

Некоторые заклинания, созданные разработчиками ещё в старом Эвергарде, который был обычной игрой, считали слишком сильными даже тогда, когда вокруг были одни только «герои». И «Длань бога» была в самой верхней строчке того небольшого списка. Будучи одним из заклинаний последнего, десятого порядка, оно было способно уничтожать не только живую силу противника, но даже самые надёжные укрепления. Но не смотря на это, использовал его всего один человек. Ведь это были не простые чары, но уникальные — добыть их можно было только уничтожив сильнейшего рейд босса игры, причём сделав это самым первым. Тем первым был Рубикон. Сайбер знал это, ведь принимал участие в той битве, в составе небезызвестного "Пятого легиона". Он видел его, это заклинание в действии, всего дважды. Глава гильдии гордился им, а потому всегда хранил в «рукаве», предпочитая лишний раз не показывать. И все те два раза, одним лишь щелчком пальцев рук Рубикона, были побеждены целые кланы. Нет, не так. Они были попросту смяты, скомканы и уничтожены.

Но это был первый раз, когда величайшие чары Эвергарда были использованы против него самого. Нам ним навис кулак древнего божества, что было старше, чем весь этот мир, вместе взятый. И под тяжестью его сгибалась не только материя, но и воздух. Казалось даже, само время принялось извиваться вокруг латной перчатки, опасаясь прикосновения к силе, которой не должно существовать. От такого урона не может защитить ничто. Ни доспехи, ни чары, ни даже стены из камня. При умелом использовании, им можно было убить даже другого босса игры. Потому Длань Бога и считалась сильнейшим заклинанием. И уж тем более, от него не могла защитить пресловутая "Каменная кожа".

Это была вся доступная мощь, какая только может взорваться на поверхности этой планеты, не разметав её в звёздную пыль. Такая, что падение Луны на Землю — выглядело бы не столь серьёзным ударом. Огромный комок бесконечной энергии сомкнулся в кулак и рухнул прямо на героя, не двигаясь сквозь воздух, но сминая его вниз, преумножая и без того чудовищную мощь заклинания. И вместе с тем, как чары опускались ближе к земле — под ногами окаменевшего Сайбера уже начали трескаться плиты мраморных перекрытий, норовя рухнуть, подобно карточному домику. В глубинах векового замка, способного простоять дольше, чем все нынешние строения человеческой цивилизации, рванул взрыв. Но не от воспламенения, но от сжатия тонн материи…

«Ну, вот и всё», — заключил герой, прощаясь с обоими мирами разом. Обычно в таких историях герои просят богов о втором шансе. Он никого просить не собирался. Второй там, четвёртый, или даже десятый шанс — он не в силах одолеть такого врага.

Но что это за движение, там, в уголке свернувшегося в одну точку, зрения героя, уже принявшего свою судьбу?

Сайбер уже не мог ни видеть, ни слышать того, что происходит за пределами действия заклинания, нависшего над его макушкой. Он мог лишь ощущать. Чувствовать, как теневые мечи продолжают кромсать камень, в который он обратился, проникая всё глубже под кожу. Он погрузился в боль. Позволил ей проникнуть в самые глубины его подсознания, захлестнув все мысли и переживания. Его путь закончен ровно так, как это было задумано изначально. И совсем не важно, кем и когда. Сейчас. Ещё мгновение и он перестанет существовать, обратившись в пыль. Герой был готов. Так прошёл сначала один момент, а затем и второй. Но боль не исчезла. Почему?

***

Тогда он открыл глаза — и обнаружил себя в другом месте. Точнее, в нескольких метрах от чарующе-огромной воронки, оставшейся на месте внутренней «пирамиды» замка, в самом центре которой красовался высокий монумент из чёрного камня.

«Это как это?» — не до конца понимая происходящее, герой неуверенно разорвал поток маны, продолжающий подпитывать окаменение, и тут же рухнул на осколок мрамора, оставшегося от одного из нижних этажей. Он был изрезан мечами столь сильно и глубоко, что выглядел не лучше, чем лист бумаги, попавший в шредер. И всё же, к собственному удивлению, он был по-прежнему жив. — «Что вообще произошло?»

— Вот это было по-настоящему близко! — расхохотался маг, продолжающий зависать в воздухе, под растрескавшимся потолком, намеревающимся окончательно рухнуть в любой момент. — Я крайне удивлён, чёрт возьми!

— О чём ты? — с трудом вдыхая воздух, вперемешку с пылью, спросил его Сайбер. Настолько громко, насколько может разговаривать человек, который уже должен был умереть несколько раз за последнюю пару минут.

— Заклинание подчинения, не так ли? — задумчиво пробормотал Рубикон, медленно спускаясь вниз, к обнажённому монументу, возле которого виднелась кучка зелёной плоти. — Уж не ожидал, что нынешний герой будет подставлять под удар кого-то другого. А у нас с тобой много общего!

— Заклинание? — с заметным трудом, Сайбер смог приподняться на одной руке, чтобы видеть хоть что-то вокруг. — Что ты несёшь?

И тут его взгляд наконец достиг центра воронки. Того места, где должен был стоять он сам. Только вот его там не было, но был изувеченный Гарри, чья грудь едва заметно вздымалась от поверхностного дыхания.

— Гарри? — стиснув зубы, герой подался вперёд, нырнув к склону воронки, где уже под действием сил притяжения — скатился вниз, подобно брошенной банке. Это была его судьба. Как он вообще там оказался?

— Уж не думал, что эта ящерка умудрится прыгнуть прямо в затмение и выбросить оттуда тебя, заняв место жертвы, — продолжил смеяться маг, неспешно вышагивая по невидимой лестнице, ведущей его к монументу. — Великолепно!

— Гарри? — продолжил хрипеть Сайбер, подползая к знакомой фигуре, обратившейся в сплошной кусок зелёного мяса, увенчанный сломанным, двуручным мечом. — Зачем?

— Зат-тем, что Лингрик-каны не прощают долгов, — прошипел тот в ответ, перебиваясь на тихий кашель, выталкивающий из разорванных лёгких, всё новые порции крови. Его тело было сломлено напополам так, что ноги лежали прямо под неподвижной головой. — Ты даровал мне свободу, герой. Дал мне жизнь.

— Да нет же! — взревел Сайбер, продолжая ползти к поверженному товарищу. — Не для того я её тебе даровал!

— Теперь мы в рас-счёте, — улыбнувшись оставшимися зубами, прошептал