Я бегу по воде к своей сестре, когда Форжерон вновь оказывается передо мной.

– Ты выбрала свою судьбу, – преградив мне дорогу, говорит он. – И теперь не сможешь избежать последствий.

Я отскакиваю в сторону метра на три. А затем еще и еще раз. Но все без толку. Зато я оказалась в нескольких сантиметрах от метровой волны, которая застыла над поверхностью, обозначая врата из Воды. Форжерон специально теснил меня сюда.

– Послушай меня, прошу! – Я поднимаю руки в мольбе, но тут же осознаю, что не стоит показывать ему запястья, и прячу их за спину.

Но он и не собирается хватать меня за них, а тянется к моей шее.

– Не прикасайся к ней, Форжерон!

Эстель.

Она возникает рядом с ним, и он замирает.

– Аилесса одна из моих дочерей, – говорит она. – И твоих тоже.

Несмотря на захлестывающую меня панику, от этих слов тело наполняет благоговейный трепет. Как я сразу не поняла, что Форжерон стал отцом дочерей Эстель. Она же сама сказала, что любила лишь его.

– Мы обязаны хранить верность семье, а не Тирусу.

Форжерон поднимает бровь. Но при этом не смотрит на нее. А буквально сверлит глазами меня.

– Если я ослушаюсь его, – отвечает он, – ты больше никогда не увидишь своих потомков.

– Я сделала свой выбор, когда отправилась за тобой сюда. Ты мне дороже всего остального. – Она придвигается на шаг ближе к нему. – Не пора ли отпустить прошлое и смириться с настоящим?

Он стискивает челюсти.

– Наши дочери сильны, Форжерон. И я им не нужна. Но зато нужен ты.

Его подбородок слегка дергается, но даже эти слова его не останавливают. Он продолжает медленно тянуться ко мне.

– Орельен. – Голос Эстель еле слышен, но в нем ощущается тяжесть бесчисленных веков.

И от тоски из глаз Форжерона начинают струиться слезы.

– Не называй меня так.

– Это твое имя.

– Больше нет. Я кузнец, молотоносец, кующий цепи.

– Ты – песнь моей души. Мой единственный возлюбленный. Смысл моей жизни.

– И мой отец, – шепотом добавляю я.

Эстель придвигается к нему ближе, мягко ступая по поверхности воды.

– Отдай мне свои цепи, Орельен. Подари Аилессе жизнь.

Он старательно уклоняется от нее.

– Но шакалы…

– Не ударяй своим молотом, – спокойно говорит она. – Тирус может закрыть от нас мир живых, но он не заставит нас поступать против воли.

Напряжение, сковывающее его широкие плечи, спадает.

– Эстель, – бормочет он и медленно поворачивается к ней. Их лица почти соприкасаются. – Ты уверена?

Она подается вперед и целует его в губы. Орельен тут же вскидывает руки и обхватывает ее лицо. Вокруг лба Эстель появляется тонкое кольцо из orvande с красивыми завитками. Но это не третье звено цепи, а корона для королевы.

Бастьен подводит лодку к Вратам Тируса. Они с Жюли ищут Сабину, но ни ее, ни Одивы там нет. Они сражаются на пляже. А Каз и Годарт подбираются друг к другу, чтобы вступить в бой. Перевозчицы противостоят душам из chazoure в море и на берегу, пока Освобожденные из Зеркалья стекаются к Вратам Тируса. Они карабкаются друг на друга, напоминая со стороны волны из chazoure.

Пора действовать.

– Мне нужна ваша помощь, – говорю я Эстель и Орельену, жалея, что мне приходится прерывать их поцелуй, которого они так долго ждали.

Они отстраняются и смотрят на меня, а затем по сторонам, словно не понимают, где находятся. И вдруг до меня доходит, что они, скорее всего, сейчас видят только меня и Освобожденных в Зеркалье. А Перевозчицы, души из chazoure и мир смертных скрыт от них.

– Вы сможете сдержать Освобожденных, если я попытаюсь пройти сквозь Врата? – Прошу, Элара, выпусти меня отсюда, чтобы я смогла помочь своим друзьям. – Я попробую вытянуть эти души отсюда и переправить их в Рай.

Мне понадобится не только флейта Сабины, но и чудо, но я верю в силу ритуальных мелодий. Существует несколько песен сирен: для обряда посвящения, для открытия Врат, для заманивания душ во Врата Тируса и для заманивания душ в Рай. Но кто сказал, что нельзя написать еще одну? Что, если я сыграю новую песню сирены, используя Свет Элары для вдохновения? Вдруг это поможет разрушить барьер царства Тируса и призовет души, попавшие в его царство по ошибке?

Эстель поворачивается к Орельену и выгибает бровь. Он усмехается и скользит пальцами по ее руке.

– Вместе мы справимся.

Я внимательно смотрю на Освобожденных. Здесь собралось несколько тысяч душ, но, наверное, Скованных, запертых в глубинах Подземного мира, еще больше.

– Отлично, – отвечаю я. – Тогда приступим.

Сегодня вечером мы не только освободим невинные души. Я только что поняла, как нам с друзьями победить Тируса.

37. Бастьен

«Держись, Аилесса. Я иду за тобой». Сердце колотится в груди с тех пор, как я услышал ее голос. Она действительно здесь. И ждет, пока я помогу ей.

Я погружаю весла в воду, стараясь удержать лодку на месте, несмотря на течение.

– Ну же, Перевозчицы.

Я сужаю глаза, стараясь разглядеть темный пляж. Аилессе нужна и их помощь.

Вдалеке мелькает белое платье Сабины, которая уклоняется от посоха Одивы. Ее famille обещала помочь ей, но они сражаются с невидимой армией Скованных. Им нелегко, но и у меня нет терпения ждать. Нужно заставить Одиву подойти к Вратам Тируса. И это должно помочь Казу против Годарта, с которым он начал сражаться.

– Сабина и Перевозчицы не успеют, – говорит Жюли. – Врата не будут стоять открытыми вечность.

Она сидит напротив меня. Выпавшие из ее косы волосы прилипли ко лбу и шее. Мы оба вымокли до нитки.

Черная волна застыла в двух метрах от нас. Роксана и еще одна незнакомая мне Перевозчица колышутся на волнах перед ними. Я не вижу душу, которую они пытаются переправить, но, видимо, Скованный очень силен, раз они набросились на него вдвоем.

– Ты права. – Я начинаю грести веслами, чтобы развернуть лодку.

– Что ты делаешь?

– Нам нужно помочь Сабине. Мне нужно помочь Сабине, – поправляю себя я. – А ты сойдешь на другом конце пляжа. – Я так сильно стискиваю зубы, что они скрипят. – О чем ты думала, отправившись сюда? Тебя чуть не убили.

– Не возвращайся на берег.

– У тебя есть идея получше?

– Да. – Она медленно втягивает воздух, а затем выдыхает. Но вырвавшийся из ее груди хрип напоминает звук рвущейся бумаги. – МЫ отправимся за Аилессой сами.

Я так сильно стискиваю весла, что чувствую биение пульса в ладонях. А мышцы горят от нарастающей злости. До меня наконец дошло, почему последние