Как сказал непопулярный нынче политтехнолог Ульянов-Ленин: «Формально правильно, а по существу — издевательство».

***

Землеустроительная экспертиза, проведенная частной организацией, вызывала у защиты серьезные сомнения. Чем яростнее отстаивали свою позицию адвокаты, тем спокойнее становился Медведев. Прокурор избрал тактику эдакого равнодушного недопонимания: «А что вас, дескать, беспокоит? Замеры как замеры, производились в присутствии лесничего». Но тут как раз лесничий и подкузьмил. Вызванный в суд в качестве свидетеля, лесничий Петр Петрович Новожилов подтвердил, что на место выезжала, по его выражению, «целая толпа».

— Между двумя лесными массивами проходит дорога. По данным технического заключения, которое провела, по заказу защиты, землеустроительная фирма, расстояние между участками не менее шести метров, так что между этими двумя участками наложений быть никак не может. А по данным ваших замеров получаются совсем иные цифры. Как вы это объясните? — спрашивала Тамара Геннадьевна лесничего.

Ответ Новожилова был подобен эффекту разорвавшейся бомбы:

— Так «Лейка» разве даст точные данные? — пожал плечами Петр Петрович.

— Позвольте, какая «Лейка»? — возмутилась Быстрова. — В подписанных вами документах четко сказано, что замеры лесных участков проводились измерительным прибором «Гармин».

Адвокаты нашли в деле документы, касающиеся измерений участков. В них значилось, что по поручению подполковника Ганибаловой следователю Умань поручается провести измерение прибором «Гармин». Эльза Умань, допрошенная по этому поводу в суде на следующий день, и вовсе заявила, что она в этих измерительных приборах ничего не понимает и название прибора ей продиктовал лесничий, а она, доверяясь его профессиональному опыту, лишь записала название в протокол.

Снова вызвали в суд свидетеля Новожилова.

— Какой еще «Гармин»? У нас в лесничестве «Гармина» сроду не было, — упорно стоял на своем Петр Петрович и резонно добавил: — Как же я мог диктовать название «Гармин», когда я его и в руках никогда не держал?

— В таком случае, прежде чем ставить свою подпись, вы должны были отразить, что замеры неточные, — резонно заметила адвокат.

Разорвалась вторая бомба.

— Не помню, чтобы я там чего-то подписывал. Девушка, ну та, которая всем командовала, следователь, она какие-то бумажки писала, а чтобы я подписывал, не помню, давно уже это было, — засомневался лесничий.

По настоянию защиты судья ознакомила лесничего с протоколами, составленными следователем Умань. Иван Петрович долго вглядывался в неясную закорючку, после чего заявил твердо: — Нет, не моя это подпись.

— Вот здесь написано: «лесничий» и стоит подпись с расшифровкой «Новожилов», — взялся за дело прокурор. — Должность ваша, фамилия написана ваша, а подпись, вы говорите, не ваша. Как такое может быть?

— Я не знаю, — под напором Медведева лесничий явно сник, но все же стоял на своем, — «лесничий» — правильно, «Новожилов» — моя фамилия, а подпись не моя.

— Мне кажется, ситуация вполне ясная, — высказала свое мнение Быстрова. — Вместо свидетеля Новожилова расписался кто-то другой. Но поскольку обвинение продолжает настаивать на своей версии, мы заявим ходатайство о проведении почерковедческой экспертизы. Она даст точный, научно обоснованный ответ, чья подпись значится в протоколе осмотра земельных участков — лесничего Новожилова или нет.

Казалось бы, предложение провести экспертизу для установления объективной картины разумно и не должно вызывать никакого возражения. Но это в суде правом. Суд неправый ходатайство о проведении почерковедческой экспертизы, выражаясь языком юридическим, «оставил без удовлетворения». Говоря же попросту, проигнорировал законное требование защиты. А чему тут удивляться, когда на протяжении нескольких лет вся система упорно игнорировала все аргументы о невиновности и полной непричастности к этому делу Александры Лисиной.

Глава тридцать восьмая

Даже не зная об истинной роли следователя Ганибаловой, ее контактах с доверенным лицом Чингисхана — подполковником Прутковым, с сотрудниками ФСБ, защитники Саши Лисиной понимали, что «Канибалова» неспроста постоянно вмешивается в дело. Казалось, с чего вдруг следователю, не входящему в состав группы, назначать какие-то проверки, экспертизы, давать самые различные поручения сотрудникам — опять-таки, не входящим в состав группы по этому делу. Многолетний опыт подсказывал защитникам, что все это неспроста. Но эмоции эмоциями, догадки догадками, однако помимо всего прочего, а вернее — в первую очередь существовали правовые нормы. И именно эти правовые нормы четко ограничивали действия по делу, в котором могут участвовать только члены следственной группы.

Но когда адвокаты заявили об этом в суде, прокурор лишь отмахнулся:

— При всем уважении к защите, вынужден констатировать, что адвокаты цепляются к мелочам, — снисходительно произнес Медведев. — Посудите сами, зачем подполковнику Ганибаловой взваливать на себя чужие проблемы. Полина Андреевна опытный работник. И если она подписала постановление о произведении каких-то следственных действий, значит, этого требовала конкретная ситуация. Возможно, в следственном управлении в этот момент она была старшей по должности, или по званию, а документ нужно было подписывать срочно. Такое бывает…

— Может, в отдельно взятом управлении такое и бывает, но такого быть не должно, — резонно возразила Быстрова. — Лица, не входящие в состав следственной группы, считаются по закону посторонними. Мне жаль, что столь прописные истины я вынуждена напоминать здесь.

Полковник Медведев опустился на свое место с видом человека, глубоко разочаровавшегося в попытках найти понимание. Что и говорить, маска достойная государственного обвинителя. Особенно когда нет аргументов.

***

В следственной группе с самого начала то и дело менялись руководители, в ее состав включались все новые и новые прикомандированные. И это тоже была тактика, совместно продуманная Прутковым и Ганибаловой.

— Дала следователю поручение и, как только он его выполнит, отправляй восвояси, — наставлял подполковник «Канибалову». — Как говорится, меньше знаешь — ничего не узнаешь. Общей картины видеть никому не надо. Догадываться — это на здоровье, а знать доподлинно — уволь.

— Я все-таки не понимаю, почему ты велел, чтобы я вышла из состава следственной группы. Если бы я руководила группой, мне было бы действовать гораздо проще. Сейчас все распоряжения, которые я подписываю, по большому счету противозаконны.

— Как ты заговорила! — фальшиво восхитился Прутик. — Про закон вспомнила. А тебя не смущает, что за «премии», которые ты от меня получаешь, ты в ведомостях не расписываешься? Вот то-то. Послушай, Поля, — завершил Андрей Михайлович уже вполне миролюбиво. — Не ломай себе голову над тем, чего не понимаешь. Шеф велел тебе контролировать ситуацию со стороны и в следственную группу не лезть. Вот и не лезь. Там этих бумаг уже тонны собрались, сам черт ногу сломит. Никто не будет разбираться, ты подписала отдельное поручение или не ты, так что беспокоиться не о чем. И потом — что значит «проще»? Не надо, как проще, надо, как лучше. Для нас лучше.

С бумагами и впрямь