– Непривычно это все. – Эдик растянулся на песке. – Рассказал бы мне кто-нибудь еще полмесяца назад, что я вляпаюсь в подобную историю, – не поверил бы или подумал, что разыгрывают. Сами посудите – я дрался с болотными чудищами, а сейчас лежу на пляже около настоящей реки, в которой есть настоящая живая рыба. Фантастика.

– Пока не знаю, есть или нет. – Владек уже успел разжиться тонким удилищем и сейчас привязывал к нему леску. – Но скоро скажу точно.

– Владя, зачем? – Настя повертела пальцем у виска. – Привал – всего ничего, она до вечера протухнет сто раз.

– Для проверки. – Владек внимательно следил за стрекозой, которая присела на какое-то растение, торчащее из воды, потом ловко выбросил руку вперед и сцапал ее. – Попалась.

– Маньяк. – Настя прищурилась, глядя на ярко светящее солнце. – По-другому не скажешь.

– Давайте дальше пойдем по этому бережку, – попросила меня и Голда Милена. – Не хочу я обратно в лес возвращаться.

– Ну, рано или поздно это надо будет сделать, – мягко ответил ей я. – Но пока будем идти по берегу, причем долго, километров… Голд?

– Километров тридцать – тридцать пять. – Советник сгреб горсть песка и медленно его высыпал обратно. – Мы тут сегодня заночуем, на этом берегу, так что не волнуйся.

Собственно, так оно и вышло. Мы целый день, с небольшими привалами, топали по берегу, который был то песчаным, то переходил в лесной, травяной. Солнце двигалось по небу, мы двигались вперед, и уже когда начало смеркаться, Голд наконец-то остановился и громко сообщил всем:

– Шабаш, пришли.

– Владя, ты стрекозку не выбросил, злобный ненавистник насекомых? – Эдик, похоже, решил занять вакантное теперь место штатного остряка. – Надо бы свежей рыбки наловить, а то соленая уже в глотку не лезет.

– Не выбросил, – невозмутимо ответил ему поляк. – И еще наловил.

Надо отметить, что за эти два дня люди попритерлись друг к другу, и куда сильнее, чем в крепости. Более того – они уже не ждали, пока им скажут, что надо делать. Несколько мужчин сноровисто натаскали топливо для костра, пара человек, в надежде на знатный улов, выбирали подходящие палочки, на которые можно было бы насадить рыбу для жарки, девушки растянулись на еще теплом песке – все были при деле, работа кипела.

– По идее, склад там. – Голд ткнул пальцем в лес. – Километров пять или около того.

– По идее-то по идее. – Я потер колючий подбородок. Черт, где бы бритву взять, не люблю ходить мохнорылым. Перед выходом в рейд я кое-как побрился Павликовым ножом, который, несмотря на то, что я его наточил на камне, немилосердно драл кожу, но это не вариант. Хотя других вариантов нет, магазины с кремом, удаляющим волосяной покров, здесь тоже отсутствуют, а в перспективе их здесь и не предвидится. – Врать не стану, Голд, у меня все надежды на то, что этот склад выглядит как холм, который издалека виден, или, наоборот, как яма, мимо которой не пройдешь.

– Согласен полностью. – Голд не отрываясь смотрел на темноту, потихоньку захватывающую лес. – Во всех остальных случаях мы можем ходить вокруг него или даже прямо над ним – и только. Мы его можем просто не найти. Координаты у нас есть, но без приборов, хотя бы самых примитивных, они бесполезны.

– Тальник. – Настя подошла к нам и ткнула пальцем то ли в кустарник, то в ли дерево с мелкой, но густой листвой, растущее в полуметре от нас, прямо у воды. – Ну или что-то вроде него.

– Прекрасно, – ответил Голд. – Он съедобный?

– Нет, он не съедобный. – Настя повернулась ко мне. – Я про него читала, это разновидность ивы.

– Насть, давай без прелюдий, – попросил я. – Какой нам прок от этого славного дерева?

– Насколько я помню, в древние времена им каким-то образом обвязывали плоты, – медленно, с удовольствием сообщила она. – Уж не знаю, как наши пращуры это делали, но это факт, у меня память фотографическая.

– Что ты говоришь? – без издевки, очень серьезно переспросил Голд. – Это интересно.

– Более чем, – подтвердил я. – Вот только какая часть шла на обвязку? Ветви, что ли? Так коротковаты они.

– Наверное, стволовая часть, – подумав, ответила Настя. – Там написано было, что тальник очень гибок, а после пребывания в воде становится таким прочным, что его запросто не разорвешь, приходилось разрубать или перепиливать.

Мы, разговаривая в полный голос, было подошли к кустарнику, чтобы его рассмотреть, но нарвались на звучный, хотя и негромкий польский мат. Оказывается, тут уже примостился Владек со своей удочкой.

– Идите отсюда, – посоветовал он нам. – Не распугивайте рыбу! И вон, улов заберите.

На траве рядом с ним лежало штук десять крупных златоглазых рыбин, некоторые из них уже уснули, некоторые еще раскрывали рты.

– Ой, красивые какие! – Настя провела по боку одной пальчиком. – А как их зовут?

– Збышек, Зденек, Томек, Болек. – Владек потыкал пальцем в рыбин и злобно засопел: – Это рыбы, у них нет имен! Идите, идите отсюда!

Он дернул удилищем и выхватил из воды еще одного красавца с блестящей чешуей.

– Пошли отсюда, – сказал я Насте. – Ну его. Завтра с утра рассмотрим получше этот твой тальник. Если все сложится, без плота нам все равно найденное отсюда не вывезти, а значит, надо будет отрабатывать все варианты. Но ты молодец, девочка, и голова у тебя светлая.

Я приобнял Настю за плечи, и даже в сумерках стало заметно, что ее щеки покраснели.

– Здоровые какие! – Нас нагнал Голд, он тащил в руках несколько рыбин, подхватив их под жабры. – Жирные. А, обнимашки? Правильно, дело молодое.

– Дурак, – фыркнула Настя, передернув плечами, сбросила мою руку и быстро зашагала к уже дымящемуся костру.

– Голд, думай, что говоришь! – возмутился и я. – Она мне если не в дочери, то в младшие сестры годится.

– Да брось ты. – Голд хохотнул. – Хорошая девка, молодая, крепкотелая и без особых тараканов в голове. Какого тебе еще надо? Все равно к этому придешь. Это пока у нас тут жизнь бесполая, потому как нестабильность, а вот как устаканится…

Я хотел было ему ответить, но не стал. В принципе, он прав, вот только не до того мне сейчас, но потом – почему бы и нет, не бегать же мне постоянно бирюком-одиночкой?

– Да и ответственности никакой, – продолжал разглагольствовать Голд. – Детей-то быть у нас не может.

Детей здесь ни у кого быть не может. Разработчики Ковчега особо об этом позаботились – люди могли сколько угодно стараться, но рождение ребенка в этом мире невозможно. Никакого. Ни живого, ни виртуального. Вот так. Новый мир не предназначен для развития и размножения, у него другое предназначение.

Хотя… Те предполагаемые миры, в которые мы все должны были попасть, создавались такими, а этот… Кто знает?

Костер трещал, жарящаяся рыба издавала божественный запах.