Вика ушла, когда я еще спал. Даже не разбудила, что немного обидно. Ну да, ночка у меня выдалась, конечно, та еще, потому можно было бы списать подобное ее решение на гуманизм, но, думаю, дело совсем не в нем. Скорее всего, наступившее утро развеяло случившееся в ночной тиши, и Вика снова стала Снежной королевой, искренне верящей в то, что одиночество есть ее судьба. Думаю, что имейся у нее возможность стереть мне память, то она сделала бы это не задумываясь, чтобы навсегда из нее вычеркнуть все, что было нами друг другу сказано в моей квартире, и то, что случилось после откровенного предутреннего разговора. В общем, все вернулось в начальную точку, так сказать, в лучших традициях жанра. Я же жив, чего огород дальше городить?

Звонить я ей не стал, хоть и хотелось. Не потому, что я гордый, нет. Просто смысла в этом поступке не имелось ни на грош. Она бы все равно не ответила, я это наверняка знаю.

А жаль.

Потому я не стал мудрить, остаток дня посвятил праздной лени, а следующим утром отправился на автовокзал, тот, с которого отходили пассажирские автобусы в нужном мне направлении, а именно в ту сторону, где находилась экоферма со светлым и лиричным названием «Ладные ключи». Вот тоже интересно — почему «ладные»? Не «светлые», не «звонкие», а «ладные»? Или речь идет не о тех ключах, которые из земли бьют, а о каких-то других? Которые от всех дверей?

Оно, конечно, лучше было бы на поезде поехать, тем более что весьма комфортабельный «Сапсан» одну из своих немногочисленных остановок делал аккурат в точке, приближенной к упомянутой экоферме. Полтора часа в бизнес-вагоне или вагоне-бистро, после полчасика на такси — и я на месте. Но вот только тогда мне пришлось бы ехать с почти пустыми руками, поскольку ведьмачий нож через вокзальную «рамку» я не пронесу. Ну да, можно было бы с собой прихватить Родьку, который хоть гаубицу протащить с собой куда угодно может, но этого я делать тоже не хотел. Не то место деревня ворожей, куда с собой его брать стоит, чересчур уж он у меня любопытен. Сунет нос не туда, куда следует, а отвечать за него мне придется. Или сожрет чего не то, лечи его после.

Да и плохого ничего в поездке на автобусе нет. Это же не раздолбанный ветеран подмосковных дорог вроде того, что я видел недавно, когда со Стасом и Маринкой ездил выкапывать останки незадачливого чухонца, верно? Тут мягкие сиденья, шторки на окнах, кондиционер — чего еще желать? А что еду дольше — оно и хорошо, есть время подумать. По моим нынешним делам уже большая роскошь.

С Вики мои мысли перескочили на Нифонтова, который мне нынче с утра позвонил, как раз перед тем, как я в автобус загрузился. Сначала поинтересовался здоровьем, после посоветовал внимательнее следить за собой и своевременно проявлять разумную осторожность, а затем дал тонкий такой намек на то, что я ему вроде как жизнью теперь обязан. Еле различимый, но все же четко читающийся. Впрочем, оно хорошо, значит, хоть в этой части все идет так, как должно. Тем более что я поддержал традицию, установившуюся у нас с оперативником, сделав вид, вроде как его и не понял, а после перевел разговор на другую тему. Ради правды, последнее слово и на этот раз все же осталось за ним. Злокозненный Николай сразу после того, как мы повесили трубки, прислал мне ссылку на итальянский портал, посвященный моде, где обнаружилось пространное интервью с маэстро Франческо Джильермо, в котором последний рассказывал о своей новой модной коллекции, ее показе в Москве и Милане, а также планах на ближайшее будущее, где значилась новая линия одежды под рабочим названием «Необычное в обычном». Так вот там, в самой середке, красовалась моя фотография, которая как бы знаменовала старт работ над коллекцией, ее некую отправную точку. Причем, что самое поганое, там находилась не та фотка, которая обошла отечественные ресурсы, а другая, на которой я выглядел совсем уж слащаво, да еще и с полуприкрытыми глазами. Ну и в фотошопе ее явно допилили, не бывает у меня на щеках такого румянца. Короче — капец, других слов нет.

Но, даже несмотря на это, повторюсь — все шло нормально. Вот случись по-другому, не дай Николай понять, что за мной числится должок, — тогда появился бы повод для беспокойства, который мне совсем не нужен. И без того со всех сторон то и дело неприятности сыплются.

Например, Ряжская снова отожгла. Только-только вроде ее вытащил из редкостной задницы, которая, судя по всему, даже не на нашем плане бытия находится, и нате вам, получите дубль два. Нет, в кому Ольга Михайловна по новой не впала, но при этом и благополучным ее состояние назвать очень трудно. Увы, но она, по ходу, реально двинулась рассудком. Ну да, Вагнер говорил мне про это, но, замечу, он изрядно смягчил акценты. «Заговаривается» и «несет полную околесицу» — два совершенно разных понятия. Впрочем, возможен вариант, что за минувшие сутки психическое состояние моей приятельницы изрядно ухудшилось. В любом случае человек, который со мной вчера вечером общался по телефону, мало чем напоминал ту Ольгу Ряжскую, которую я знал — умную, расчетливую, умеющую контролировать себя. Истеричный смех, бессвязные реплики, почти полное непонимание происходящего. Короче — беда.

Я Вагнеру сразу после беседы с ней позвонил, тот сказал, что из клиники ее, конечно, теперь никто не выпустит, что на завтра пригласил пару светил психиатрии, которые, возможно, что-то смогут сделать, как-то помочь. Ну, понятное дело, еще намекнул на то, что возможности нетрадиционной медицины, в отличие от официальной, по сути, безграничны, и что он меня всегда рад видеть в качестве собеседника и даже в чем-то коллеги. А то ведь кроме него дела до поехавшей рассудком Ольги Михайловны, похоже, никому нет. Ряжский, которого Петр Францевич известил о случившемся, только устало вздохнул, произнес: «Да сколько можно? Госпитализируйте и лечите», а после повесил трубку. Похоже на то, что супруг Ольги Михайловны настолько устал от происходящего в последнее время, что махнул рукой на все, кроме бизнеса. И, скажу честно, его где-то даже можно понять. С трудом, но можно. Он всегда жил другим, ставил перед собой задачи иного порядка, а тут все эти напасти — потусторонщина, жена, которая тянет в его до того привычный и понятный мир