— В самом деле? — протянула Сибил, и по ее голосу Лили мгновенно поняла, что ей все известно. Лили растерянно замерла, лицо ее залила краска смущения. Сибил покровительственно обняла ее за плечи одной рукой, а другую протянула Джейми. — Мне страсть как хочется потанцевать, — доверительно сообщила она. — «Четыре сотни» тебе понравится. Лили, там очень весело. Представляешь, Джейми, Лили еще, ни разу не была там. Было время, Джейми с Филиппом дневали и ночевали в этом клубе, правда, дорогой?

Они вышли к лестнице черного хода, и Сибил тотчас оставила Лили и подхватила под руку Джейми: лестница была слишком узкой, чтобы идти по ней втроем. В голосе Сибил звучали язвительные, торжествующие нотки, и Лили невольно стало не по себе.

— Некоторые предпочитают «Флориду» или старое доброе «Кафе де Пари», а я обожаю клуб «Четыре сотни», — с явным удовольствием продолжила Сибил, приняв фальшиво-задумчивый тон. — А как насчет Миранды? У нее есть любимый клуб?

Лили еще больше встревожилась. Джейми так и не произнес ни слова. Он шел рядом с Сибил, хмурый и напряженный, точно на похоронах.

— Миранда — это жена Джейми, Лили. Она такая милая, мы все ее обожаем. Какая жалость, что она застряла в Шотландии, правда?

Лили пошатнулась и едва не упала. Джейми обернулся, протянул руку, но Лили резко отпрянула.

Джейми женат, он обманывал жену, изменял ей. Только что он готов был заняться с Лили любовью, значит, предал и ее.

Лили почувствовала, как к горлу подступает тошнота. Оставаться рядом с Джейми было невыносимо. Ей вдруг стало все равно, что скажет Сибил и как она будет злорадствовать.

— Извините, — сказала она, — я на минуту…

Лили повернулась и побежала по лестнице вниз, в уборную. Захлопнув за собой дверь, она тяжело опустилась на пыльный паркет рядом со старой треснувшей раковиной, ее мутило. Рвота не принесла облегчения, Лили по-прежнему мучила тошнота, все плыло перед глазами. Гнев сменился опустошенностью и отчаянием. Всего несколько минут назад она была влюблена и счастлива, и вдруг в одно мгновение весь ее мир рухнул. Но теперь, узнав, что такое подлинная страсть, Лили уже не могла освободиться от нее. Чувства оказались сильнее доводов рассудка.

Она лежала, скрючившись, на полу уборной, одинокая, брошенная, как ненужная вещь, и тело ее горело от поцелуев Джейми. Ей хотелось умереть. Нет, пусть лучше он умрет. Пусть страдает так, как страдает она.

Джейми дожидался в коридоре, когда Лили вышла из уборной несколько минут спустя. Лили не сомневалась, что он воспользуется ее отсутствием и трусливо сбежит, но лейтенант Хэмилтон стоял под лестницей. Он казался встревоженным и вовсе не походил на лгуна и прохвоста.

— Лили, пожалуйста, позволь мне объяснить…

— Не прикасайся ко мне, — гневно прошипела Лили.

— Я хотел сказать тебе…

— Держись от меня подальше. Я больше не желаю тебя видеть.

Лили взбежала наверх по лестнице черного хода и влетела в гостиную, где ее ждала Дайана, милая Дайана. Сибил нигде не было видно. Остальные гости, должно быть, уже спустились по парадной лестнице в холл.

— Прости, Дайана, мне что-то нехорошо. Я лучше вернусь в сестринский дом.

— Что? — изумленно воскликнула Дайана. Они договорились в сестринском доме, что останутся ночевать в особняке на Саут-Одли-стрит, потребовалась неделя уговоров и заискиваний, чтобы получить особое разрешение матроны. А теперь Лили заявляет, что хочет вернуться в их крошечную комнатушку на Кьюбитт-стрит.

— Пожалуйста, — взмолилась Лили. — Мне очень жаль. — Она поспешно схватила сумочку и выскочила в другую дверь, благо в этом огромном доме с множеством комнат легко было затеряться.

Лили взбежала по лестнице в спальню, где готовилась ночевать вместе с Дайаной, захлопнула за собой дверь и задвинула щеколду. Она не стала включать свет, в темноте опустилась на постель и замерла, выжидая. Вдруг Джейми ее ищет? Если он начнет расспрашивать Дайану, та отправит его в сестринский дом. Лили обхватила себя руками, пытаясь унять дрожь. Здесь ей ничто не угрожало. Здесь можно было свергнуться под одеялом, зарыться лицом в подушку и плакать, переживая обиду и мучительный стыд. Тяжелая входная дверь «Громко хлопнула внизу. Вот и все. Джейми навсегда ушел из ее жизни, теперь она сумеет избавиться от чувства, которое успело прорасти в ее душе. Отныне лейтенант Хэмилтон больше для нее не существует.

«Нет в мире прекраснее зрелища, чем вид устремленных ввысь нью-йоркских небоскребов ясным, солнечным утром», — подумала Иззи, садясь на заднее сиденье такси. Она обожала Нью-Йорк, обожала даже это пахнувшее пачулями такси с подвешенными перед ветровым стеклом четками, то и дело стукавшимися о стекло и отбивавшими своеобразный ритм, будто крошечные кастаньеты.

Город сиял свежестью, он словно призывал начать жизнь заново, переосмыслив прошлое, и Иззи свято верила, что каждый приехавший сюда меняется, становится другим, В Нью-Йорке все возможно, здесь ты можешь превратиться в кого угодно, стоит только пожелать.

Отныне, поклялась себе Иззи, она станет совсем другой, не похожей на прежнюю, трехнедельной давности Иззи Силвер.

Она думала об этом весь долгий перелет через Атлантику, сидя рядом с двумя говорливыми девушками из Германии, собравшимися в Америку впервые.

Они задумали осмотреть множество мест, строили грандиозные планы, и, слушая их оживленную болтовню, Иззи вспомнила, как впервые приехала в Нью-Йорк десять лет назад, такая же радостная, взволнованная, полная надежд. И к чему она пришла за эти десять лет, промелькнувших в той самой бесконечной суете, которой охвачен весь мир, в заботе о том, чтобы освоиться и выжить, в попытках заработать побольше денег, в погоне за невозможной мечтой? В этой бешеной гонке она потеряла из виду все по-настоящему важное и, словно подхваченная волнами щепка, угодила в мутный водоворот рутины.

Она подвела всех, кого любила. Милая мама хотела видеть свою дочь счастливой, папа всегда замечал одни лишь ее достоинства, а бабуля учила быть сильной, честной и храброй. Иззи обманула их надежды. Дорогая бабуля лежит неподвижно на больничной койке, погруженная во мрак, безучастная ко всему. Иззи провела в Тамарине три недели, убеждая себя, что бабушка вернется в сознание, но этого так и не случилось. Теперь Иззи почти не надеялась на счастливый исход.

Хотя многое так и осталось недосказанным, и больно было об этом думать, Иззи знала, что ни за что не подведет бабушку снова. Она начнет новую жизнь и на этот раз сделает все правильно. У нее есть шанс все исправить, и она его не упустит. Прежде всего следовало покончить с Джо. Раньше Иззи лелеяла несбыточные надежды и плакала в подушку, когда мечты лопались будто мыльные пузыри. Больше этого не будет. Между ней и Джо все кончено, но она не собирается выступать в роли обманутой героини, жалобно скулящей от боли. Нет, она уйдет со сцены достойно.