Еще во время нашей встречи я сказал Дэвиду, что президент хотел бы, чтобы он оставался на своем посту вплоть до 20 января 2009 года. Петрэус ответил, что предпочел бы уйти летом 2008 года и занять должность главы Европейского командования (и стать главнокомандующим объединенных вооруженных сил НАТО в Европе). Я уточнил, что готов попробовать договориться с президентом относительно утверждения его кандидатуры в сенате для работы в Европе, если он согласится задержаться в Ираке до ноября.

Когда я рассказал президенту о своей встрече с Петрэусом, Буш спросил, не стоит ли сохранить состав контингента в Ираке в количестве пятнадцати бригад, но объявить о дальнейших сокращениях после выборов, чтобы «заставить новую администрацию придерживаться нашего курса». Признав, что это будет «нежелательным подарком» новоизбранному президенту-демократу, Буш прибавил: «Вы не поверите, что нам оставил в наследство Клинтон». Этот же рефрен я постоянно слышал в адрес Буша все то время, когда трудился в администрации Обамы.

Президент встретился с Петрэусом в Кувейте 13 января 2008 года и попросил, чтобы мартовские рекомендации составлялись строго «на основе реального положения дел». Петрэус доложил мне, что президент поделился своими опасениями о чрезмерной усталости войск, но снова повторил свой самый весомый аргумент – тяжелейшим ударом для военных будет поражение в Ираке. Президент, добавил Петрэус, сказал ему, что не возражает, если численность американского контингента сохранится на уровне пятнадцати бригад «на некоторое время»; ту же формулировку Буш позже повторил в заявлении для прессы.

Двадцать девятого января я встретился один на один с президентом за завтраком, чтобы обсудить вывод войск из Ирака. Я сказал Бушу, что сосредоточился на «накрытии стола» в Ираке и Вашингтоне и пытаюсь просчитать будущее как минимум на год вперед. Важнейший вопрос в том, как сохранить и развить наши достижения в Ираке, обеспечив нашему устойчивому долгосрочному присутствию в этой стране максимальную поддержку в самих США. Сложность в том, что любой из необходимых шагов способен поставить под угрозу все остальные. Как найти правильный баланс? Я сказал, что наши успехи в Ираке, несомненно, реальны, но требуют новых усилий. С моей точки зрения, продолжать вывод войск во второй половине года теми же темпами, что и в первой – как я публично выражал надежду в предыдущем сентябре, – «пожалуй, будет чересчур агрессивно». В то же время цепляться за пресловутый «порог» в пятнадцать бригад до конца года тоже рискованно, поскольку это покажет всем, что ситуация в Ираке перестала улучшаться. Иракцы и американцы получат неверный сигнал, который потенциально способен оказать значительное влияние как на исход предвыборной кампании в Соединенных Штатах, так и на решения, которые будут приняты после 20 января 2009 года. Вдобавок мы невольно ослабим военное и политическое давление на иракцев. Одновременно – поскольку все будет выглядеть так, что мы остались как «оккупанты», – это затруднит переговоры по стратегическому рамочному соглашению и статусу сил (первое было призвано заложить основу будущего американо-иракского экономического, политического и военного сотрудничества, второе – обеспечить правовую основу военного присутствия США в Ираке в долгосрочной перспективе). Наконец, никакие дополнительно выведенные войска не сделают более вероятным кардинальное сокращение численности американского контингента после 20 января, если президентом изберут демократа. По-моему, о большинстве этих рисков Буш не задумывался.

Приостановив выполнение рекомендаций Петрэуса, президент может объявить в апреле, что мы в состоянии вывести «чуть больше» тактических бригад к январю 2009 года. Я посоветовал Бушу рассмотреть вывод одной бригады в сентябре-октябре и еще двух в конце ноября – начале декабря. Это позволит нам продержать четырнадцать тактических бригад в Ираке почти до конца 2008 года, а новый президент получит «четырнадцать минус две» в качестве подарка на инаугурацию. Это покажет, что дела в Ираке идут на лад, и поможет предотвратить стремительный вывод войск президентом-демократом.

Президент сказал, что подумает о моих советах. Затем, в завершение завтрака, он потряс меня заявлением, что жалеет о собственном недосмотре: «надо было поменять министра обороны еще пару лет назад». Это единственная критика, которую я когда-либо слышал от Буша в адрес Рамсфелда.

Прежде чем вновь отправиться в Ирак, на новое совещание с Петрэусом о выводе наших войск, я вытерпел еще одно слушание в сенатском комитете по делам вооруженных сил. Все было традиционно, никто из демократов с Капитолийского холма не нашел ни единого доброго слова о войне в Ираке, пусть даже Левин публично признал успех наших военных операций. На слушании Левин вторил Пелоси и Риду: мол, «Большая волна» провалилась, потому что враждующие иракские группировки так и не примирились между собой. К сожалению, эту позицию поддержал и сенатор Уорнер, старший республиканец в комитете.

Кроме того, обсуждался законопроект об увеличении для военнослужащих срока пребывания дома (политическая игра ради сокращения численности иракского контингента; демократы уже пытались в нее играть, но их попытки были заблокированы республиканцами в сенате прошлой осенью). Сенаторы хотели убедиться, что соглашения, относительно которых мы вели переговоры с иракцами, не обязывают нас защищать Ирак; сенатор Эдвард Кеннеди настаивал, что любые соглашения подобного рода должны получать одобрение конгресса. После слушания спикер Пелоси припомнила заявление Маллена о том, что американские вооруженные силы рискуют, перебросив столько солдат и офицеров в Ирак и Афганистан; она сказала, что слова Маллена «подтверждают мнение ряда конгрессменов – война в Ираке серьезно подорвала боеспособность и боеготовность страны», а значит, «необходим новый курс». При этом она ни разу не упомянула Афганистан, зато хватало откровенно партийных, бесстыдных нападок на войну в Ираке. Увы, с конгрессменами-демократами даже затрагивать любой вопрос, связанный с Ираком, в присутствии телекамер было попросту невозможно – весь здравый смысл мгновенно улетучивался. Я никогда не любил парламентские слушания, а теперь и вовсе начал их ненавидеть. Каждый раз, когда кто-либо в ходе слушаний критиковал непримиримость иракских фракций, мне хотелось попросить слова и предложить членам комитета взглянуть в зеркало: может, сперва постараемся добиться примирения поближе к дому? Политическое позерство и партийные интересы производили гнетущее впечатление, и мне приходилось прилагать все больше усилий, чтобы оставаться спокойным и трезвомыслящим. До 20 января 2009 года было очень далеко.

Одиннадцатого февраля я провел почти два часа с Петрэусом в Багдаде. Я согласился с тем, что сокращение контингента до десяти бригад к концу года неразумно с военной точки зрения, а также с тем, что «пауза» для оценки и внесения корректив после вывода оставшихся подкреплений «Большой волны» в июле действительно имеет смысл. Мы договорились, что президенту следует объявить об этом в апреле, а затем, если позволят условия, мы возобновим вывод войск, что даст возможность Петрэусу сохранить четырнадцать бригад в Ираке до конца года. Я сказал, что поддержу плавность «глиссады» вывода войск, насколько это вообще возможно, но мы должны продолжать вывод контингента. Большинство американцев, напомнил я Дэйву, считают эту войну огромной ошибкой, так что для них сокращение численности наших войск является принципиально важным. Я также повторил свою мантру насчет минимальной необходимой поддержки общественности и конгресса для достижения наших долгосрочных целей в Ираке. Кажется, Петрэус разделял мою веру.