опустилась на дюжину ничего не подозревающих альбанцев, и они умерли, сделав вдох.

— Яд! — в панике закричал кто-то.

— Вперед! — взревел Анеас.

В его щит врезалось заклинание, и Анеаса отбросило назад. У него появилась мысль.

— Прикрой меня, — попросил он Гас-а-хо, и шаман быстрее закрутил лепестки бесконечного щита. Разные заклинания задевали его, но движущиеся щиты были глубоки и сложны, так что отбивали все заклинания по очереди.

— Силен, — проворчал он.

Анеас трудился в своем Дворце воспоминаний. Он создал вариацию на тему простого решения, которое уже использовал, даже в бою. С тех пор он стал сильнее, а запасы силы на острове казались невероятными, но масштаб этого заклинания превосходил все возможное.

Вот оно. Он начертил свиток в эфирном воздухе своего разума, сосредоточился на огненных буквах и пропел отрывок иркского стихотворения, объединяя два действия воедино. Мысленно он представил склон, определил границы своего заклинания.

В реальности он дунул в рог, приказывая всем остановиться. Удерживая силу на месте, он выдул одну длинную ноту.

— Ложись! — заорал он, надрывая голосовые связки.

Гас-а-хо обратил точное смертоносное заклинание, черный поток силы, на единственный лепесток розы в своем разуме…

Анеас выпустил свое заклинание.

Шесть сотен мертвых деревьев между Анеасом и вершиной горы разом взорвались. Он сжал всю влагу, имевшуюся в них, а потом раскалил ее. Звук был такой, будто в землю ударили шесть сотен молний.

Силой разума он направил все щепки разорванных стволов вверх по склону. Поднес свой рог к губам, дунул — и ничего не услышал. Он чувствовал вибрацию у губ, но не слышал ни звука. Он перелез через мертвого лесного великана и увидел проклятую пустошь: шестьдесят ярдов, остававшихся до вершины, покрывал плотный ковер щепок и коры, и с неба падал беззвучный дождь листьев и палок. Укрыться было негде: в одном месте даже обнажился голый камень, там, где взрыв сорвал тонкий слой почвы. Анеас, не обращая внимания на звон в ушах, побежал вперед, не слыша собственных шагов.

Пятьдесят шагов до вершины.

Он поднял два щита и продолжал идти. Краем глаза он видел, что остальные тоже вылезали из укрытия. Он молился, чтобы они догадались лечь.

Он дошел до середины склона.

На вершине что-то появилось. Огромное, угольно-черное, похожее на вороненые доспехи.

И еще одно.

Первая тварь выпустила стрелу черного огня.

Анеас отбил ее и сделал еще один шаг вперед.

Гас-а-хо поднял олений рог, и одна из фигур в черных доспехах пошатнулась от удара невидимого оленя. Селия выпустила стрелу, но в нее попал ответный болт. Ее рука почернела, а затем девушка растворилась в воздухе. От нее ничего не осталось. Легкий ветерок развеял черный порошок. Анеас сделал еще один шаг вперед. Это становилось невозможным: гора была слишком крута, а сила врага — слишком велика для смертных. Пятой части его людей уже не было, а до вершины оставалось тридцать шагов.

И он шел вперед через волну страха, неуверенности и ужаса, его грызли сомнения и ненависть к себе. Гас-а-хо и одна из черных фигур обменивались заклинаниями с почти нечеловеческой скоростью. Руки в черной броне зачерпнули сырую силу и швырнули ее, не придавая ей никакой формы, а шаман отбросил ее назад, будто был зеркалом.

Нита Кван остановился на мгновение и выпустил стрелу, не целясь. Вечная стрела ударила одетую в черную броню фигуру под левую руку, прервав заклинание, и глубоко вошла в тело. Заколдованный каменный наконечник впился в деревянную плоть. Ритм заклинаний прервался, две контратаки Гас-а-хо попали в цель, и черный пошатнулся и упал.

Выжившие нестройно закричали и ринулись вверх. Залп боглинских стрел убил одну женщину, но первым рядам оставалось всего несколько шагов до вершины, где горстка боглинов стояла вокруг трех бронированных фигур и упыря. Его доспехи из бледной слоновой кости горели пурпурно-белым огнем.

Ричард Ланторн выпустил тяжелую стрелу в одну из черных фигур всего с нескольких ярдов и получил боглинскую стрелу в живот. Он упал, Тессен прошла мимо него и за три шага успела выстрелить три раза, снимая боглинов одного за другим. Льюин и Лебедь — с мечом в руке — тоже прошли мимо. Черная рука перехватила клинок Лебедь, он раскололся, и она упала, давясь криком. Ее правая рука высохла, и кости отваливались от культи, пока она кричала.

Виверна Сизенхаг промелькнула над деревьями и бросилась на ближайшую фигуру в черной броне. Она была быстра, так что у черного не оставалось ни единого шанса. Когти сомкнулись, разорвали тело надвое и зашвырнули далеко в озеро, как будто огромная скопа схватила рака, а потом отбросила панцирь. Еще две виверны погнались за боглинами, хватали их и поедали на лету.

Анеас посмотрел в ту сторону и увидел поверхность озера — спокойную черную воду, потревоженную только кончиком крыла Сизенхаг и рябью, оставшейся после ее добычи. Узенькая полоса воды отделяла остров от берега.

Он поднял руку и швырнул в ближайшую черную фигуру огонь, который потек уродливыми сгустками. Силой воли он подавил сопротивление врага, вспомнил самое темное из искусств своей матери, собрал весь страх и ненависть, порожденные судьбой Лебедь, и черную тварь охватило пламя. Тварь нырнула в озеро.

Анеас занялся второй тварью, которая подняла мерцающий пурпурно-черный щит. Смотрит на Облака произнес одно-единственное слово.

Казалось, солнце потускнело.

Дыра размером с человеческий кулак возникла в черном теле. Мгновение Анеас видел сквозь тварь сверкающую озерную воду. Пурпурно-черный щит упал, и на тварь обрушилась волна огня.

Тварь горела и не издавала ни звука, потому что забрало ее шлема было гладким, без всякого рта.

Ирина одним ударом ханджара отсекла мертвую руку Лебедь по локоть. Гас-а-хо прижег рубец, успевая бросать заклинания, и последний боглин упал. Упырь исчез за стеной зеркальных облаков.

— Остров! — крикнул Смотрит на Облака.

К острову вел узкий мостик — пожалуй, по нему могли пройти двое.

Пронзительный крик продолжался.

Смотрит на Облака что-то заорал, широко разевая рот, и побежал к мостику. Анеас последовал за ним. И Льюин, и Тессен, и Ирина, и Дедлок, раненый, но живой, с багровым кислотным ожогом на смуглом лице. Нита Кван подбежал к краю воды и выпустил стрелу прямо в озеро.

— Берегись! — крикнул он, когда третья стрела слетела с тетивы. Черная Цапля рядом с ним убивал боглинов в воде. Анеас ничего не слышал, но следил глазами за стрелами Нита Квана.

Стая черных мотыльков вылетела из мертвых деревьев. Их бархатистые тельца размером не уступали толстеньким младенцам. Но внезапно воздух наполнился стрелами: шестьдесят человек добрались до вершины живыми, а мотыльки