Бестужев остановился, глядя на императрицу, та кивнула согласно.

— Высокой Конференции предлагается именем государыни нашей повелеть фельдмаршалу Апраксину вступить в Пруссию.

Петр Федорович вскочил с искаженным лицом но, увидев, как покрасневшая Елизавета властно махнула ему рукой, обмяк и опустился в кресло.

Императрица, обмахнувшись веером, отпила воды из стоявшего перед нею стакана, голубым батистовым платком вытерла полные губы.

— Дозволительно речи держать, господа конференция. — Елизавета, глядя на разомлевших от жары сановников, кивнула Петру Шувалову.

— Немало земель, ваше величество, исконных русских, кои под властью иноземной стоят. Слава Богу, отец ваш, благодетель, не дал Россиюшке забветь. А ныне же Пруссия на земли те наши покушается, а сама-то? Немчуры проклятой, — великий князь, смертельно бледный, совершенно сник, но чувствовалось, внутри у него все клокочет, — на тех землях в помине не было, славяне обитали там и далее на запад...

Довольная Елизавета повеселела, посмотрев в упор на Петра Федоровича, обвела всех взглядом и подытожила:

— Стало быть, господа конференция, согласие полное. Ну, а твоя, племянничек, приохотность к Фридерику нам и без того ведома, потому не в зачет.

Одобренный царский манифест гласил:

«...Король прусский приписывал миролюбивые наши склонности недостатку у нас в матросах и рекрутах. Вдруг захватил наследные его величества короля польского земли и со всей суровостью войны напал на земли Римской императрицы-королевы.

При таком состоянии дел не токмо целость верных наших союзников, свято от нашего слова, и сопряженные с тем честь и достоинство, но и безопасность собственной нашей империи требовала не отлагать действительную нашу против сего нападателя помощь».

Конференция определила дальнейшие задачи армии и флоту в кампании 1757 года, но они были расплывчаты.

По плану конференции, главные силы армия должна была направить на Кенигсберг и овладеть Восточной Пруссией. Особый отряд выделялся для занятия Мемеля. Командующий армией генерал-фельдмаршал Степан Апраксин, гурман и барин, не торопясь тронулся к армии, прежде всего заботясь о себе. «Сколько я ни старался уменьшить обоз мой, — писал он Ивану Шувалову, — но никак меньше не мог сделать, как двести пятьдесят лошадей, кроме верховых, которых, по самой крайней мере, до тридцати у меня быть должно, и 120 человек людей, почти все в ливреях...» Только после падения Мемеля он двинул армию в Пруссию, беспечно продвигаясь к Кенигсбергу. У деревни Гросс-Егерсдорф пруссаки неожиданно атаковали армию Апраксина и, потеряв половину людей, русские полки дрогнули и начали отступать.

Положение спасли резервные полки генерала Петра Румянцева. Пять лет назад, после кончины отца, он взялся за ум, увлекся службой, сблизился с полком. Увидев опасность поражения, Румянцев без приказа, стремительной штыковой атакой на пруссаков из леса обратил неприятеля в бегство, и русские одержали победу.

Но далее Апраксин повел себя странно, не преследовал отступающих немцев, а приказал армии отходить. Как выяснилось, он получил письмо от Бестужева и Екатерины о том, что императрица вновь слегла и, видимо, не встанет. «На смену ей придет голштинец, жди беды», — размышлял трусливый от природы Апраксин. Но Елизавета оправилась, Апраксина вызвали в столицу, арестовали и предали суду. Его место занял генерал Фермор, англичанин, весьма недолюбливавший Румянцева. Фермор так же действовал в духе Апраксина, и после сражения у Цорндорфа его заменил энергичный генерал Петр Салтыков. В кампании 1759 года в сражении у Кунерсдорфа русская армия наголову разгромила пруссаков. И в этой схватке решающую роль сыграл генерал-майор Пето Румянцев, его полки, его личная отвага в бою.

Начало войны с Пруссией капитан 2-го ранга Григорий Спиридов встретил командиром на борту 66-пушечного линейного корабля «Астрахань». Назначение состоялось по ходатайству адмирала Мишукова.

В конце мая 1757 года Кронштадтская эскадра под флагом Мишукова направилась к берегам Пруссии для помощи армии и блокады неприятельских берегов. Накануне войны престарелый Мишуков таки дождался вожделенного звания полного адмирала, а Спиридова произвели досрочно в капитаны 2-го ранга. Так уж повелось, что светская власть в преддверии схватки с неприятелем старается ублажать своих военных защитников.

Впервые Аннушка провожала супруга на войну. Она уже пятый месяц ожидала ребенка, а вокруг нее резвились, дергая друг друга, трое малышей. Самый шаловливый, четырехлетний Алексей, то и дело задирал младшего — неуклюжего Матвея, а вокруг них степенно прохаживался, разнимая братьев, старший Андрей. Он то и дело подходил к отцу, прижимался лбом к висевшему на ремне палашу и, задирая голову, солидно спрашивал:

— Никак, тятенька, сызнова в море? Меня-то когда с собой возьмешь?

Отец, приглаживая его торчащие вихры, успокаивал:

— Погоди, Ондрюшенька, еще одну-другую кампанию, и ты паруса свои вздуешь, в Шляхетный корпус пойдешь науки морские постигать.

— Бог с тобой, — испуганно отшатнулась Анна, прижимая к себе Андрея, — не пущу его, хватит, ты на море всю жизнь пропадаешь.

— Каждому своя судьба, Анюта, все полюбовно. Морюшко меня привечает, а я к нему прикипел.

Двое младших перестали шалить, схватили отца за палаш и со слезами завопили:

— И мы на море хаживать желаем!

— Будет вам и море, — Григорий взял на руки младшего, вытирая слезинки, — а ныне маменьку слушайте, она у вас за командира.

Спиридов незаметно вздохнул, опустил малыша, и ребята притихли, прислонившись к широкой юбке матери.

Спиридов трижды поцеловал супругу, та, прижимаясь, осенила его крестом, утирая слезы, прерывисто проговорила:

— Да хранит тебя господь!

Все обошлось. Эскадра полностью блокировала побережье Пруссии, корабли отличились при взятии важной приморской крепости Мемель. Среди других начальство выделило и действия Григория Спиридова производством в капитаны 1-го ранга.

Балтийский флот в первых двух кампаниях войны успешно подпирал фланги русской армии при продвижении ее в глубь Пруссии, а затем и Померании. Снабжение армии шло морским путем, и малейшая задержка приводила к неудаче. В жестокие осенние штормы 1758 года погибло 11 транспортов с вооружением и продовольствием, и наши войска потому сняли осаду сильной крепости Кольберг. В том же году русская эскадра заняла позиции вблизи Копенгагена, чтобы воспрепятствовать прорыву в Балтийское море Флота Англии.

Командир флагманского корабля «Святой Николай» капитан 1-го ранга Григорий Спиридов неделями не сходил с мостика. В любую непогоду вышагивал на шканцах с подзорной трубой. Со стороны Штральзунда на помощь пруссакам ожидался английский флот. Командующий эскадрой престарелый адмирал Захарий Мишуков сладко подремывал в салоне флагмана. На корабле, где командовал Спиридов, он уже третью кампанию держал свой флаг и не ведал забот. Знал, что в любой обстановке командир флагманского корабля примет наиболее разумное решение и своевременно отдаст приказ кораблям эскадры от его имени. В четвертую кампанию флагману уже не пришлась по душе самостоятельность Спиридова.