– Тайлер, как вообще тебе такое в голову пришло? – строго спрашивает она, пристально глядя на меня. – Зачем ты это устроил?

– Потому что вы с папой на меня рассердились, – тихо отвечаю я и, потупившись, изучаю наши переплетенные пальцы.

Мне стыдно, что я доставил маме столько беспокойства. Пытаюсь отойти, но она только крепче стискивает мои ладони.

– Конечно, мы рассердились, Тайлер. Ты же подрался! – Мама зажмуривается и, склонив голову, вздыхает. Несколько мгновений она молчит, словно размышляет над чем-то, а потом открывает глаза и улыбается. – Послушай, иногда мне приходится на тебя ругаться, но это не значит, что я тебя не люблю. Просто я твоя мама. Это мой родительский долг. Так что не надо убегать из дома, договорились? – Она снова сжимает мои руки.

– Ладно. – Я нервно сглатываю и решаюсь задать вопрос: – А где папа?

Конечно, я вздохнул с облегчением, когда понял, что отец не приехал за мной в полицию. Но вдруг он так разозлился, что не желает меня видеть?

– Дома, с твоими братьями. – Мама поднимается с корточек. – Папа, конечно, недоволен, что ты ушел из дома без спроса. Я сказала ему, что ты в гостях у Дина. Папа понятия не имеет, почему ты так поступил, и давай оставим это между нами. Ты же знаешь, какой он заботливый, как старается тебя защитить.

Изумленно таращусь на маму. Что она такое говорит? Если меня и надо защищать, то только от самого отца! Мама и правда ни о чем не догадывается. Именно этого я и добивался. Боялся причинить маме боль, поэтому скрывал от нее выходки отца. До сих пор у меня неплохо получалось хранить все в секрете. Но это так тяжело… Мама и братья будут страдать, если правда всплывет наружу. А если нет, страдать буду я. Замкнутый круг…

– Мама… – шепчу я.

Она прекращает рыться в сумочке в поисках ключей от машины и выжидательно смотрит на меня, а я молчу. Каждый раз, когда я, набравшись смелости, собираюсь во всем признаться, слова застревают у меня в горле. И я снова не решаюсь рассказать маме, что происходит. Как и Гонсалесу.

– …я очень устал, – заканчиваю я.

– Вот и хорошо. Как только приедем домой – сразу отправляйся в постель.

Чувствую, как заныло сердце. Родная мать не распознает отчаяния в моем голосе, на замечает страха в глазах, не обращает внимания на синяки. Даже когда я безумно хочу, чтобы она обо всем догадалась.

Наши дни

Несколько часов я остаюсь возле Иден, прислушиваясь к ее ровному дыханию. Я раздвинул шторы и гляжу в окно. Вечеринка на пляже в самом разгаре. У сцены – огромная толпа танцующих. Если прислушаться, можно уловить отдаленные звуки музыки. Ночь сверкает яркими огоньками.

Сзади раздается шорох. Оборачиваюсь и в полумраке различаю силуэт Иден. Она откидывает в сторону простыню и лихорадочно шарит по тумбочке. Нащупав стакан, Иден приподнимается на локте и жадно пьет воду.

– Как ты себя чувствуешь? – негромко спрашиваю я.

Иден вздрагивает,, отрывается от стакана и оборачивается ко мне. Прежде чем ответить, она несколько секунд с удивлением смотрит на меня.

– Лучше. Сколько времени?

– Три часа. – Покосившись на окно, со смешком добавляю: – Вечеринка в полном разгаре.

В полутьме угадываются черты Иден, и я замечаю, что она хмурится.

– Ты туда не возвращался?

Неужели она думала, что я уйду и брошу ее тут одну?

– Нет. Побоялся, что у тебя начнется рвота или еще что-нибудь случится, – тихо откликаюсь я. – И вообще мне не хотелось туда идти.

В прошлом году я в это время уже лежал у Тиффани, мучился, задыхался и метался в бреду. Я долго находился без сознания и не помню, что со мной происходило, зато друзья потом в красках описали это жуткое зрелище. С тех пор прошел год, а я продолжаю наступать на те же грабли: раза три в неделю как штык заезжаю к Деклану.

– В чем дело? – Иден садится на постели.

– Ни в чем, – вру я.

Обхватываю колени, подтянув их к подбородку. Я уже во многом открылся Иден, но про этот случай рассказать не могу. Даже представить боюсь, что Иден тогда обо мне подумает.

– Я же вижу: что-то не так, – настаивает Иден. Она отпивает еще воды, не спуская с меня глаз. – Тайлер, что с тобой?

– Понимаешь… – Слова застревают в горле. Мне не хватает духу все ей объяснить: слишком страшно.

– Что? – не отстает Иден.

– Год назад… – ссутулившись, бормочу я и снова умолкаю.

Как признаться Иден, что в тот день я по обыкновению пытался отвлечься с помощью наркоты и, как последний идиот, едва сам себя не свел в могилу?

– Ты чуть не умер, – заканчивает за меня Иден. Значит, ей уже все известно. – Рейчел говорила, что ты потерял сознание от наркотиков.

Протрезвев, она стала прежней. Не колеблясь, Иден называет вещи своими именами. Проглотив комок в горле, поднимаюсь и, сунув руки в карманы, прислоняюсь к стене.

– Лучше пей побольше, – советую я.

Иден послушно опрокидывает в рот остатки воды и, поставив стакан на тумбочку, встает с кровати. Приблизившись ко мне, она тихо спрашивает:

– Зачем тебе наркотики?

Вот прицепилась! Иден упорно пытается докопаться до истинных причин моих поступков.

– Ну что ты ко мне пристала? – с досадой отмахиваюсь я.

– Скажи мне правду.

– Черт возьми, сколько тебе повторять?! – возмущаюсь я и, все больше распаляясь, сжимаю кулаки. Силюсь подавить вскипающую во мне злость. – Я правда пытаюсь отвлечься!

– Отвлечься от чего? – Иден теряет терпение и тоже повышает тон. Все лето она старалась заглянуть мне в душу и, похоже, теперь не намерена отступать. – Да еще таким идиотским способом! Зачем тебе это надо?

– Так легче жить, – рычу я.

Как обидно: всего минуту назад нам было так хорошо и спокойно, а теперь во мне бушует гнев. Не на Иден. На нее вообще невозможно сердиться. Просто трудно признавать правду, вот я и бешусь.

– И что же такого тяжелого в твоей жизни?

– Иден, хватит, – твердо прошу я. Хоть бы она не стала бередить мои старые раны.

– Что хватит? – Она делает еще шаг ко мне.

– Хватит пытаться меня раскусить.

Сердце учащенно бьется. Умоляюще смотрю на Иден в надежде, что она прекратит меня терзать. Если я все ей выложу, она сразу поймет, какой я на самом деле жалкий и несчастный.

– Тайлер, ты за какую команду болеешь: за «Форти Найнерс» или за «Чарджерс»? – неожиданно интересуется она.

Она серьезно?! Вот так, ни с того ни с сего, перейти от разговора о наркотиках к футболу? И все-таки я с готовностью хватаюсь за возможность сменить тему.