Покачав головой, улыбаюсь. Все-таки Иден – само очарование!

– Постарайся немного поспать, – ласково советую я.

Благодарно рассмеявшись, она поправляет подушку и, натянув простыню до подбородка, устраивается поудобнее. Я намереваюсь выйти, чтобы ее не стеснять, но медлю. А вдруг она не хочет, чтобы я уходил? Может, не оставлять ее одну? Или, наоборот, ей сейчас лучше побыть в одиночестве?

– Ты возвращаешься на вечеринку? – подняв голову, интересуется Иден.

– Да не знаю, – признаюсь я. Тайлер Брюс обычно не покидает вечеринки слишком рано. – Тиффани, наверное, меня обыскалась.

– А-а, – разочарованно бормочет Иден, и я почти физически чувствую, как екает у нее сердце.

– Не буду тебе мешать. – Ободряюще улыбаюсь, чтобы дать Иден понять: я тут, мне не все равно.

Иден снова падает на подушки и, отвернувшись, кутается в простыню. Нехотя выскользнув из комнаты, прикрываю дверь и в нерешительности топчусь на месте. В тишине закрываю глаза и, вздохнув, упираюсь в дверь лбом.

Снова тащиться на вечеринку, просто чтобы продемонстрировать всем остальным, что я веселюсь и радуюсь жизни, было бы трусостью. Не все ли равно, что обо мне подумают? Нет, больше никому ничего не буду доказывать. Мне не нужно ничье одобрение. В конце концов, я самодостаточный человек.

Я не стану дальше прятаться за маской крутого Тайлера. Ненавижу этого парня. Пусть он идет лесом! Я больше нравлюсь себе таким, каким бываю рядом с Иден – то есть самим собой! Это ведь я, настоящий! Со всеми своими слабостями и трудностями, секретами и проблемами.

Черт с ней, с вечеринкой. Никуда я не пойду. Останусь здесь, с Иден, потому что она мне дороже чужого мнения.

Снова открываю дверь. Иден уже спит. Опускаюсь на пол напротив окна и, прислонившись к стене, любуюсь на нее. Как бы я хотел, чтобы она знала: я здесь, с ней. Готов, если понадобится, сидеть подле нее часами и охранять ее сон.

Наверное, в это мгновение я и осознаю, что люблю ее.

Пятью годами ранее

Я отказался назвать полицейскому Гонсалесу свой адрес, поэтому в конце концов он привез меня в еще более пугающее место: отделение полиции. Уже жалею, что вообще согласился сесть к нему в машину.

Я притулился на стуле у стены, нервно сжимая бутылку с водой, которую мне дал Гонсалес, и испуганно оглядываюсь по сторонам. Мимо меня снуют полицейские. На одном из столов громко трезвонит телефон. По всему помещению витает запах кофе.

Я не признался, кто я такой. Даже не сказал свою фамилию. Как назло, в отделение заехал один мамин сотрудник, адвокат, и сразу меня узнал.

Родителей уже вызвали. Подумать только, им звонят по моему поводу уже второй раз за день! Сначала из школы, а теперь и того хуже – из полиции. Они решат, что я совсем отбился от рук, а я даже не смогу оправдаться. Мама ужасно расстроится, а отец будет в бешенстве.

– Ну, повезло тебе. – Гонсалес заходит в кабинет с чашкой в руках и, присев на соседний стул, отпивает горячий кофе. Искоса поглядываю на него. – Твои родители даже не заметили, что ты сбежал. А могли бы сейчас из-за тебя с ума сходить от беспокойства. Они будут здесь с минуты на минуту.

Потупившись, ничего не отвечаю. Меня мутит от ужаса. Зачем я остановился у этого дурацкого дерева? Надо было дойти до остановки, сесть в автобус и уехать из города.

– Ты в порядке? – с тревогой спрашивает Гонсалес.

Нет, я совсем не в порядке. И я бы все ему объяснил, но как?

У меня ноет все тело, кружится голова. Ощущаю страшную слабость и почти ничего не вижу от еле сдерживаемых слез. Поднимаю голову и смотрю на полицейского. Не могу найти нужных слов, в моем взгляде застыли страх, тоска и отчаяние. Мысленно умоляю Гонсалеса понять, как мне жутко и больно, прочесть это по моим глазам. Я пытаюсь рассказать ему правду – пусть немо, пусть бессловесно. Я так хочу, чтобы он защитил меня, утешил, обещал, что все будет хорошо…

Но Гонсалес молчит: он ничего не замечает. Отвернувшись, смаргиваю слезы и выдавливаю:

– Да.

Полицейский хлопает меня по плечу и, отпив еще кофе, встает.

– Пойду встречу твоих родителей.

Он кивает своим коллегам и исчезает за дверью, а я откидываюсь на спинку стула. Зажмурившись, закрываю ладонями лицо, но случайно дотрагиваюсь до синяков и подскакиваю от резкой боли. Торопливо отдергиваю руки и хватаюсь за волосы. Я растерян, напуган, даже зол. Почему я должен все это терпеть? С каждым днем моя жизнь становится все невыносимей. Чувствую себя все более беспомощным и слабым.

У меня больше нет сил. Я устал постоянно врать, устал все время притворяться, что все хорошо, и выгораживать отца. Надо его остановить. Только не знаю, как выговорить правду…

– Тайлер! – раздается мамин голос. Он звучит словно откуда-то издалека, зато меня тут же обхватывают ее руки. Значит, мама уже здесь, рядом. – О чем ты только думал?! – шепчет она, осыпая меня поцелуями.

Пытаюсь посмотреть на нее, но для этого надо хоть чуть-чуть отстраниться, а мама слишком сильно прижимает меня к себе. Так крепко стискивает меня в объятиях, что трудно дышать. Она словно боится: вдруг я куда-нибудь исчезну.

Оглядываю помещение в поисках отца, чтобы выяснить, сильно ли он рассержен, но его нигде нет. Мама приехала без него.

Гонсалес наблюдает за нами, сложив руки на груди.

– Я нашел Тайлера в Уилшире, на Двенадцатой улице, – сообщает он маме. – Он сидел под деревом. Я решил выяснить, что к чему. Оказалось, он испугался, что вы рассердились на него из-за драки. – Усмехнувшись, он ободряюще подмигивает мне. – Я не догадался, что это ваш сын.

Мама глубоко вздыхает.

– Ох, Тайлер… – Выпустив меня, она осторожно касается моей щеки и заглядывает мне в глаза. Мама еще сильнее встревожена и напугана, чем после звонка из школы. – Никогда больше так не делай!

Уставившись в пол, коротко киваю. Ну вот, опять расстроил маму. Я очень виноват перед ней. Сегодня худший день в моей жизни. Скорее бы приехать домой, забраться в постель и уснуть.

– Спасибо, что нашли его. – Выпрямившись, мама обменивается рукопожатием с полицейским, а потом приобнимает меня за плечи.

Понимаю, что нам пора, поэтому торопливо хватаю свой рюкзак и поднимаюсь со стула.

– И никаких больше драк в школе. Договорились, Тайлер? – улыбается Гонсалес.

Молча смотрю на него. Он хороший человек и искренне хочет мне помочь. Жаль только, что не может. А я не сумел ему все объяснить…

Мама ведет меня к выходу из отделения. По дороге она кивает знакомым полицейским, при этом не замедляя шаг и ни с кем не заговаривая. По-моему, мама очень смущается и торопится поскорее отсюда выбраться. Как только мы оказываемся на улице, она останавливается и, присев на корточки, берет меня за руки.