– …Балет требует от каждого исполнителя огромных, просто-таки колоссальных… Я ночами плохо сплю, потому что я тебя…

Да пошел ты, придурок. И этот Принц вместе с тобой! И Аллочка вместе с ним! Во, блин, вляпался. Теперь расхлебывай! Какого хрена я раньше не смотался? Все жадность моя, баксов побольше захотелось.

– …Не угадали, и в следующем розыгрыше будет уже не сто, а двести тысяч. Человек без имени прощается с вами. Звоните…

Самое противное – это вот так сидеть и пялиться в ящик, когда нужно что-то делать. А что? Да ни хрена я поделать не могу.

Уже через час Полякова из камеры снова вызвали к следователю.

– Что-то они тебя, мужик, замордовали, – посочувствовал новый сосед, смуглый, темноволосый человек с легким южным акцентом.

Всего в камере было шесть человек. Это была единственная просьба, с которой Поляков обратился к Турецкому: не держать его в одиночке.

В следственном кабинете тюрьмы Турецкий попросил его подождать буквально минуту, но не успел сказать почему. В дверях уже стоял неплохо знакомый Полякову Марченко. Он раскинул руки, в одной из которых была кожаная папка, и пошел на Полякова.

– Вячеслав Георгиевич, – широко улыбнулся Марченко. – Земляк! Земеля! Зема! Какая встреча! Или ты не рад?

Действительно, было похоже, что Поляков особого кайфа не ловил. Явление Марченко было ему совершенно непонятно. И не то чтобы пугало, но настораживало. Какого эдакого черта ему надо в Москве? Того и гляди, скоро весь Таллин сюда припрется.

– А я думаю, надо же посмотреть, что московские коллеги с нашими гражданами тут делают. Может, их защитить надо? – продолжал напропалую фальшивить Марченко.

Причем это было уже так откровенно, что даже знающий суть этой «неожиданной» встречи Турецкий невольно поморщился.

– Или, может, их от тебя надо защитить, – не унимался Марченко. – Так я и тут помочь готов. Марченко службу знает. А как в камере, Вячеслав Георгич, соседи не обижают? Я знаю, там такие ребята встречаются, с неправильно расставленными хромосомами…

– Что это за балаган? – наконец не выдержал Поляков.

Турецкий, не без интереса наблюдая за этой сценой, подумал, что Марченко сейчас должен непременно вспылить. Но ничуть не бывало.

– Это не балаган, дорогой мой, это только один-единственый фокус! – не унимался Марченко, пританцовывая вокруг своей жертвы. – Угадай, что у меня в рукаве.

С этими словами он вынул, но не из рукава, а из папки лист бумаги и протянул Полякову.

Глядя на последнего, Турецкий не без сожаления подумал, что и такие хладнокровные люди могут элементарно растеряться.

В жесткой, лаконичной форме в протоколе изъятия и осмотра вещественных доказательств, представленном совместной службой по чрезвычайным ситуациям Эстонии и МВД, было написано, что при проведении спасательных работ после катастрофы парома «Рената» были выловлены несколько сохранившихся контейнеров, наполненных золотом и цветными металлами. Методы упаковки и хранения говорят о том, что это были не образцы, а лишь часть крупной оптовой партии. Никоим образом не продекларированной.

Поляков не стал читать до конца. Ему вдруг захотелось просто съесть эту бумагу.

– Поляков, – сказал Турецкий. – Я понимаю, что вы не были на пароме. И доказать вашу причастность к этому, – он кивнул на обличительный документ, – тяжело. Но – реально. Честно говоря, меня мало интересует ваш эстонский бизнес и Балтийское море…

Марченко хотел было что-то возразить, но Турецкий остановил его:

– Меня все еще интересует Черное море – Сочи. Сочи, Сочи и Сочи. Там осталась целая куча нераскрытых убийств и покушений на таковые. Начальник уголовного розыска. Юный автогонщик, который его спасал. Герат Климов. Покушение на его жену. Два трупа у самого Тихого океана – во Владивостоке. Практически все эти убийства так или иначе связаны между собой. Кстати, в день исчезновения из Таллина из вашего офиса был выдан телефонный разговор с Владивостоком. Что же вы молчите, Поляков? Только идиоту теперь не понятно, чего именно хочет от вас Принц. Он хочет сожрать вас с потрохами. А ваш бизнес забрать себе. И надо сказать, у него это почти получилось. Война между вами разгорелась не на шутку. Только если раньше она велась на нейтральной территории, в Сочи например, где был уничтожен Герат и прибраны к рукам его люди, или во Владивостоке, где уложили двух авторитетов, то теперь, лично для вас она переместилась в этот кабинет. Вы не хотите, чтобы театр боевых действий перекинулся еще и в Швейцарию?

Поляков вздрогнул как от пощечины. Марченко снова попытался вмешаться в допрос, но Турецкий неожиданно повысил голос:

– Выйдите отсюда! Ваша миссия окончена. – И снова повернулся к Полякову: – У вас появилась возможность выдать господину Владимирову по первое число. Моими руками. Но для этого нужно сделать простую вещь…

– Какую? – глухо спросил Поляков.

– Элементарно расставить все слагаемые по местам. То, что Гиббона и Батона во Владивостоке убили те же люди, что и полковника Малахова в Сочи, – это абсолютно достоверно. Далее. В том, что убийство во Владивостоке было совершено по вашему заказу, нет никаких сомнений. Батон – человек Принца, прилетел на встречу с Гиббоном, негласным владельцем крупных приисков, который раньше пользовался вашим каналом переправки золота за рубеж, но вдруг перестал пользоваться этой возможностью. Какой, по-вашему, я должен сделать вывод относительно сочинского дела?

– Нет, – сказал Поляков. – Нет, черт возьми, нет! Ради Бога, забудьте про Швейцарию! Я не знаю Малахова, не знал, нет! Нет!

– Понятно, – безнадежно махнул рукой Турецкий. – Да, кстати, возьмите, возвращаю ваш платок, в который был завернут пистолет в камере хранения.

Майор Трофимов и Вэлла Климова прилетели в Москву вместе.

Трофимов еще не совсем выздоровел и был немного озабочен сложными обстоятельствами старого дела, связанного с временами разгула абхазской мафии в Сочи. Именно одного матерого абхазца, сидящего на Лубянке, он и приехал допрашивать.

Вэлла примчалась в Москву на конференцию по вопросам гостиничного бизнеса, как было официально заявлено Турецкому при первой встрече. Ведь в коридорах прокуратуры его уже начали провожать глазами как покойника: все знали, что на нем висит мертвое дело. Настолько мертвое, что к нему чуть ли не каждый Божий день добавляется по покойнику.

Только что у него раздался телефонный звонок, суть которого была в том, что дотошный сотрудник «Московского комсомольца» просил посвятить его в таинственные обстоятельства гибели его коллеги в Прибалтике на пароме… Турецкий в сердцах швырнул трубку.

И хотя гости с юга свалились как снег на голову, Турецкий искренне обрадовался их приезду. Он живо посвятил Трофимова во вновь возникшие обстоятельства малаховского дела, которые состояли в основном в увеличении количества трупов.