– Не люблю влезать в чужие дела, но ссора с благородными ни к чему, – пояснил Пархавиэль, без раздумий отвечая на рукопожатие. – Злопамятные они, как кошки, и к себе слишком любвеобильные, остальных же за скот держат!

Потери были ужасными, даже можно сказать больше – критическими. После обстрела и штурма в живых осталось около восьмидесяти защитников, включая охотников, посыльных, слуг, поваров и прочую челядь, не приспособленную к ратному делу, но все же поднявшуюся на стены. Стражники уже не скрывались за деревьями леса, а перенесли свой лагерь вплотную ко рву. У лучников замка закончились стрелы, а вход в оружейную замка был погребен под внушительным завалом камней. Следующий штурм должен был стать последним, тем более что нападавшие на этот раз решили действовать по-другому: не прорываться в замок через зияющую брешь в стене, а разделить силы на небольшие отряды и одновременно напасть с нескольких сторон. Если осмотреть диспозицию сверху, то замок можно было сравнить с маленькой крошкой хлеба, лежащей точно посередине перевернутой кверху дном тарелки, а отряды стражников – с тараканами, рассевшимися по краям и с нетерпением ожидавшими сигнала жирного и длинноусого вожака.

Карволу пришлось рассредоточить силы защитников по стене, но другого выхода не было. Оставив на смотровой площадке пост наблюдения, сам граф спустился к воротам и встал во главе отряда из дюжины отборных бойцов, единственного резерва, который должен был прийти на помощь наемникам на особо опасных участках, залатать брешь в обороне, оттянуть момент неминуемой гибели.

Настроение у Пархавиэля и находящихся рядом с ним было самым что ни на есть преотвратным, о боевом духе вообще не стоило говорить… Шел третий час изматывающего, сводящего с ума ожидания, ожидания последнего штурма и неминуемого конца. Стражники медлили, как предположил Артур: «…из-за вредности характера. Будучи извергами по натуре своей, они привыкли вначале изматывать жертву долгим ожиданием, а уж затем приступать к привычным допросам, пыткам и казням…» Мнение Флейты было совершенно отличным. Девушка считала, что слуги герцога «…наложили в штаны» и теперь пытались придумать способ взять замок вообще без потерь со своей стороны. Граф Гилион сидел в стороне от троицы сомнительных личностей и мнения своего не высказывал. Всезнайки Нивела поблизости не было, а у Пархавиэля не нашлось сил, чтобы вступить в утомительные и бессмысленные дебаты, которые могли привести лишь к одному, обострению и без того напряженных отношений с Флейтой, почему-то чрезвычайно нервно реагирующей на каждое его слово.

На самом деле причина задержки заключалась лишь в том, что после первого штурма у стражей порядка совершенно не осталось лестниц. Эмиссары герцога рыскали по округе в поисках любых приспособлений, пригодных для передвижения по вертикальной поверхности, а крестьяне ближайших деревень неустанно гремели топорами, выполняя срочный заказ властей. Печальные события в замке Гифор могли бы обогатить местных жителей, если бы герцог, конечно, собирался заплатить за поспешно выполненную работу.

От тяжких размышлений на тему: «Добрался бы я до южного побережья, если бы не влип в очередную историю?» гнома отвлек совсем не деликатный толчок в бок.

– Кажется, сейчас начнется, – почему-то прошептал Артур, хотя о таких вещах можно было говорить и вслух.

Пархавиэль привстал и выглянул из-за камня. В воздухе тут же просвистела стрела, ноне долетела до косматой головы гнома всего двух метров. Теперь уже стражники держали стену под прицелом и не давали защитникам высунуться из-за зубцов и обломков камней. Солдаты врага действительно поднялись с земли и начали строиться. Возле рва появились телеги с длиннющими, сколоченными на скорую руку лестницами.

– Вот и хорошо, быстрее начнем, быстрее закончим, а там и пожрать сможем! – пытался подбодрить на своеобразный лад товарищей Пархавиэль, но затея не удалась.

– Ему бы все жрать, толстопузому, и куда только все лезет? – проворчала Флейта, поспешно собирая распущенные волосы в пучок на затылке.

– Оптимист, – весело рассмеялся Артур, обнажая волосатую грудь и беря в каждую руку по мечу. – Весьма правильный подход к жизни. Молодец, уважаю!

– Прикрываем всю ширину пролома. Когда совсем прижмут, отходим, держимся вместе, – отдал приказ Гилион и опустил забрало глухого шлема.

Всего через миг завыла труба, стражники испустили боевой клич и ринулись форсировать когда-то глубокую, а теперь наполовину заваленную камнями и трупами водную преграду. Долгожданный бой начался, перед глазами снова заблестело море кольчуг и шлемов, а голова раскалывалась от обилия громких звуков.

Первую лестницу Пархавиэль отпихнул ногой, едва успев увернуться отстрелы, бесшумно прилетевшей неизвестно откуда. До второй гном едва успел добежать и, не останавливаясь, пнул носком сапога по ухмыляющейся роже усатого стражника, уже почти залезшего на стену. Оттолкнуть массивную конструкцию в одиночку Зингершульцо не хватило сил; вес четверых карабкающихся по ней плотно прижал лестницу к стене. На помощь пришел Артур. Вдвоем им как-то удалось опрокинуть настырных и ужасно тяжелых врагов, но, к несчастью, из-за заминки они потеряли время. Хотя, если не кривить душой, этот трагический момент все равно рано или поздно должен был наступить: на стене появилась стража.

Одновременный удар двух мечей с разных сторон раскроил недостаточно прочный щит, стражника откинуло назад, а затем высоченный здоровяк оступился и, замахав руками быстро, почти как настоящая птица, свалился вниз на головы своих товарищей. Артур правильно рассчитал момент и силу удара, сказывался опыт абордажных боев. Едва успев отправить в полет одного служителя закона, пират подскочил к другому и проделал тот же трюк, но на этот раз казенный щит выдержал, его пошатнувшегося владельца пришлось добивать крестовиной меча.

Хоть между пиратом и гномом и был заключен договор о взаимопомощи, но на практике не была реализована ни одна из его позиций… Пархавиэль отбивался от троих, пытавшихся перелезть с лестниц на стену, солдат, и у него не было времени следить затем, что происходило вокруг. Топор летал по воздуху, выводя замысловатую мелодию из свиста и глухих ударов о броню. «Со спины пока никто не нападает, значит, держимся… пока еще не время драпать!» – пронеслось в голове гнома, начинающего призадумываться об отступлении к замку. Силы быстро таяли в неравной борьбе, а враги все прибывали. Даже такому выносливому мастеру ратного дела, как Пархавиэль Зингершульцо, нужна была передышка, тем более что под ногами была не ровная почва, а обломки камней, на которых приходилось балансировать и удерживать равновесие.

– Кончено, все кончено! Отходите назад, к замку… я задержу… живо! – донесся сквозь гул схватки надрывный, запыхавшийся голос капитана Гилиона.

Закованный в тяжелые доспехи рыцарь крутился юлой, принимая на щит с выщербленными краями многочисленные удары мечей, топоров, булав и копий. Его окружили, оттеснили к обрыву, но к нему не могли подойти. Приблизившиеся падали замертво, получив смертельный удар острым мечом, или отлетали от толчка стального щита. На стенах царила сумятица и неразбериха. На миг отвлекшись от собственных противников, Пархавиэль краем глаза окинул картину жестокого побоища. Стражники были везде, все новые и новые враги появлялись в просветах между зубцами, протискиваясь боком, спрыгивали на стену и спешили на помощь своим товарищам, и без того успешно добивавшим разрозненные группки израненных, окруженных наемников. Схватка была проиграна, этот штурм было уже не отбить, спасти защитников замка могло только чудо, но, как известно, чудеса происходят крайне редко, и далеко не с теми, кто на них уповает.