С тех пор как Мурьеса потеряла независимость и стала провинцией, многое изменилось. Грозная пограничная крепость частично потеряла свою мощь и назначение: площадки для осадных орудий опустели, а гарнизон был уменьшен как минимум в двадцать раз. Граница Великой Восточно-Континентальной Империи переместилась на запад, а при дворе все чаще и чаще дискутировался вопрос о сносе сослуживших свою службу стен и о продаже камней местным землевладельцам. Однако из-за участившихся смут в Мурьесе неприступный форт не был разобран на фундаменты для курятников и винных погребов. Всего через тридцать лет после падения Мурьесского Королевства над главной башней форта вновь гордо взмыл имперский флаг, а на пустовавших какое-то время стенах появились солдаты. Правда, катапульты обратно так и не привезли, видимо, решив, что мятежники не осмелятся переправить на другой берег Бьерки крупные экспедиционные отряды.

Отряд сопровождения подъехал к форту и уже начал заворачивать направо, по дороге, ведущей вниз, к основному мосту, как на стенах появились лучники, и протяжно завыла труба, приказывая всадникам немедленно остановиться. Сонберс и не думал ослушиваться, он поднял вверх правую руку, подавая знак отряду прекратить движение, а потом резко опустил ее вниз, что означало: «Спешиться!». Охранники с радостью покинули опостылевшие седла, численность лучников на стенах сразу уменьшилась вдвое.

Фламер облегченно вздохнул и, нежно потрепав по загривку так и не сумевшую ни разу сбросить его кобылу, ступил ногой на твердую землю. Онемевшую поясницу мгновенно пронзила острая боль, а отвыкшие от тяжести тела колени предательски подогнулись. Анри отошел от отряда на пару шагов и, не задумываясь о том, какие шуточки в его адрес отпустят новые сослуживцы, блаженно растянулся на придорожной траве. Боль отпустила, а засунутая в рот травинка позволила на какое-то время позабыть о еде, точнее, об ее давнем отсутствии в недрах ноющего желудка.

С этой лежачей позиции хорошо просматривались и спешившийся отряд вместе с каретой, и крепостная стена, и видневшиеся внизу под возвышенностью, на которой они находились, каменный мост и выехавший из ворот имперский офицер, видимо, один из заместителей начальника форта, в сопровождении чисто символического эскорта из трех человек. Отсутствие обоза значительно сокращало время на осмотр багажа и на прочие неприятные процедуры. Вновь оседлавший коня Сонберс поехал офицеру навстречу, но как-то неохотно, медленно, не лишая удовольствия тучного лейтенанта потрястись в седле несколько десятков лишних шагов.

Изжеванная травинка наконец-то покинула рот. Фламер, по-стариковски кряхтя и причитая, поднялся. Занятая им позиция на траве была плоха лишь тем, что ничего не было слышно, в то время как разговор командиров затянулся и, судя по активной жестикуляции, шел на повышенных тонах.

Возмущенная кобыла выразила свой протест громким ржанием, когда на нее раньше времени влез тяжелый седок. Но Анри не было дела, что привередливая тварь еще не наобщалась со своими более везучими подругами и вдоволь не нащипалась сочной травы. Отставному лейтенанту береговой охраны захотелось подъехать ближе и узнать, в чем же заключалась причина возникшей заминки.

– И чего ты мне своей бумажонкой в морду тычешь?! Я и грамоте-то толком не обучен. Баронессу видеть хочу! – Розовощекий, изрядно растолстевший от просиживания штанов в форте офицер небрежно отвел в сторону руку Сонберса, протягивающую ему важный документ.

Естественно, обрюзгший коротышка нагло врал. Имперская армия – не филанийское ополчение, в нее принимали далеко не всех, и даже сержантские лычки не вешались на плечи только тех, кто не мог читать хотя бы по слогам. Правда, далеко не все офицеры и далеко не всегда понимали смысл прочитанных ими приказов, но это уже другой вопрос… К тому же офицер только прикидывался темным и неграмотным. На самом деле он внимательно изучил документ и даже успел убедиться в подлинности казенной печати, осмотрев ее, обнюхав и непонятно зачем попробовав на зубок крепость сургуча.

– Говорят же тебе, сурок крепостной, нездоровится ей, выйти к тебе не может. Давай-ка не испытывай моего терпения, документы в порядке – пропускай!

Офицер пограничной службы продолжал шарахаться от подсовываемого ему свитка с печатью, как от огня. Лысина под шлемом покрылась потом, который, несмотря на холодную погоду, обильно стекал по носу и лоснящимся щекам. Сотрудникам имперской разведки трудно было отказать, тем более когда у них на руках полностью исправные документы за подписью самого Корвия. Однако затворничество баронессы в карете и ее принципиальное нежелание высунуть наружу хотя бы личико мешало пограничнику пропустить отряд на ту сторону Бьерки.

– В документе ясно сказано: «…пропустить баронессу Лиор вместе с отрядом сопровождения на территорию провинции Мурьеса», – процитировал запомненное наизусть содержание указа офицер, не став придавать значения сравнению его важной персоны с каким-то сурком. – А что мы здесь имеем, что видим? Отряд сопровождения налицо, вот он, тут, весь перед глазами, а госпожи баронессы нету…

– Да говорят же тебе, олух… – Сонберс чуть не ударил зануду-буквоеда по отвисшей щеке, но сдержался и вместо этого разразился новым потоком оскорбительных сравнений.

Фламер не стал выслушивать все перлы солдатской речи, развернул кобылу и не спеша направил ее к карете. В голову Анри закралось подозрение. «Действительно, мы уже почти целый день в пути, а Карину я так и не увидел. А не обманула ли меня баронесска, не направилась ли в Нисс другим путем, без сопровождения? – размышлял Анри, осторожно, не привлекая внимания, подъезжая к запыленному экипажу. – Вздор, зачем ей вводить в заблуждение какого-то паршивого отставного лейтенанта? Не та я птица, чтобы со мной в игры играть. Тем более она боится еще одной встречи с эльфами, а значит, если бы и поехала другой дорогой, то непременно взяла бы меня с собой… для охраны. Надеюсь, что только для охраны. Флиртовать с женщиной, чья рожа усеяна волдырями да прыщами… бр-р-р-р-р… о таком даже страшно подумать!»

Невольно передернувшись от внезапно посетившей его омерзительной мысли, Анри остановился в двух шагах позади кареты и, как будто с увлечением наблюдая за захватывающей дух перепалкой между двумя командирами, стал коситься на экипаж и на закрепленные толстыми ремнями на нем дорожные сундуки. Вроде бы ничего подозрительного не было, вот только изнутри экипажа не было слышно ни оха, ни вздоха, а больные себя так не ведут. К тому же сквозь сильные ароматы эльфийских духов и цветочных благовоний ноздри солдата вдруг почувствовали какой-то неприятный запах. Через пару минут более тщательного принюхивания Анри мог сказать уже точно, это был запах гниения тела.

Возможные причины нежелания баронессы выйти наружу наконец-то стали ясны: их было две, притом одна исключала другую. Худший вариант – баронесса умерла от болезни, но Сонберс, зная, каковы ставки в игре, не решился прервать ответственной погони и взял мертвое тело с собой. Вариант более оптимистичный – неизвестная болезнь прогрессировала и перешла в новую стадию, такую, что даже густая вуаль не могла скрыть уродливых, внешних симптомов. Внезапно изнутри кареты послышался слабый стон. Первый вариант тут же отпал, хотя и второй не предвещал ничего, кроме возможности заразиться или так задержаться в пути, что похитивший манускрипт преступник успел бы скрыться и надежно замести следы.