– Герцог, а где находится портал, ведущий на Керторию? Вы говорили, он где-то рядом?

От удивления я чуть не поперхнулся дымом.

– Интересно, а на смертном одре у вас также нашлась бы пара вопросиков?

– Не исключено. – Она рассмеялась. – К тому же не преувеличивайте, я отнюдь не так уж плоха.

Это была правда – по сравнению с моментом непосредственно после фиаско в гроте она выглядела значительно лучше: лицо вновь ожило, в глазах появился прежний блеск… Если бы не слегка неестественно вытянутая нога с еще больше раздувшейся лодыжкой, она и вовсе казалась бы в полном порядке.

– Рад, что вы хорошо отдохнули, – не скрывая язвительности, заметил я.

– Ну-ну… Неужели вы предпочли бы бросить меня одну в той ужасной пещере?

– Я предпочел бы, чтобы вы были поаккуратнее.

– Разумеется. – Она горестно вздохнула. – В вас, герцог, нет ни чуточки романтизма.

– Зато загривок, надо думать, удобный, – огрызнулся я. – И потом, если под романтизмом вы понимаете пребывание в одиночестве в пещере, то у вас есть отличный шанс наверстать упущенное. Я не смогу дотащить вас до лаборатории. Извините, но это выше даже моих сил!

– Я понимаю, – серьезно ответила она и пожала плечами. – Что делать – я подожду вашего возвращения здесь.

Она произнесла это так твердо и спокойно, что я невольно отдал дань ее мужеству, – по мне, так лучше с Креоном местами поменяться, чем с ней… Впрочем, мое молчание было истолковано ею по-другому, и она напомнила:

– Вы так и не ответили на мой вопрос.

– Нет, ваше любопытство положительно неистребимо! – Я отшвырнул окурок, и, ударившись о влажную стену, он с шипением потух. – Почему вас так интересует все, что связано с Керторией и керторианцами?

– Потому, что это только с вашей точки зрения кажется обыденным и скучным. Для меня это как сказка, в которую я неожиданно угодила! – не задумываясь ответила она.

Признаться, такое объяснение не показалось мне особо убедительным, но я был слишком разбит для того, что бы продолжать расспросы, – отвечать все же полегче… Вынув из небольшого кармашка на боку голокристалл, я включил его, слегка развернул проекцию и ткнул в одну из пещер, расположенную милях в десяти к северу вдоль восточной стороны хребта.

– Вот там он и стоит, если я ничего не путаю.

– Да ну? – с явным недоверием заметила она. – Так, значит, и стоит посреди пещеры. И все эти спелеологи, копошащиеся в этих горах, до сих пор его не заметили?

– Портал невидим, – коротко пояснил я. – Керторианец может почувствовать его присутствие, землянин – нет.

– Вот как! – Она пожевала губками в легкой задумчивости. – Но я вот чего не могу понять: как устроена вся эта чертовщина? Не может же портал считать, сколько в Галактике осталось керторианцев? Один, два, двадцать? Откуда ему знать?

– Понятия не имею, – честно признался я. – Да и не думал никогда над этим. Вероятность возвращения на родину мною никогда всерьез не рассматривалась.

Она явно чуть не брякнула: “Так зачем же вы все-таки сюда полезли?!” – но вовремя прикусила язык: после моей вспышки ярости на “Пелиноре” этой темы мы больше не касались. Однако затем на ее лице возникла довольно-лукавая улыбка, как бывало всегда, когда ее посещала любопытная мысль.

– Скажите-ка, герцог, а вообще хотели бы вы вернуться на Керторию? – Предугадав мою реакцию, она поспешила ее опередить: – Да, да, я знаю. Невозможно, исключено… Но так? Положа руку на сердце?

Честно говоря, я действительно никогда не задавал себе этого вопроса, – к чему пустые мечтания? – но ее напряженное ожидание ответа заставило меня подумать, что спрошено было неспроста… Поэтому я потянул с ответом, убирая кристалл, закуривая и пытаясь разобраться в своих чувствах.

– Ну, я бы, наверное, с удовольствием вернулся туда. На время.

– Ага, – она усмехнулась. – А навсегда?

– Это был бы трудный выбор. Боюсь, что после лет, проведенных здесь, жизнь там показалась бы мне немного – пресноватой, что ли.

– И уж конечно, вам не очень бы понравилась перспектива сесть там Королем?

– Ни в коем разе! – Я заметно вздрогнул, и она кивнула:

– Да, я помню, вы и прежде как-то болезненно на это реагировали. А почему, кстати?

Мне определенно не нравились эти нескончаемые попытки поковыряться в моей душе, но раньше, чем я успел выразить свое недовольство, она уже легонько махнула рукой:

– Неважно. Кажется, я и так догадываюсь. Собственно, я о другом. Как вы полагаете, герцог, а многие ваши товарищи хотели бы того, о чем мы сейчас говорили? Гляньте! Они же отлично тут устроились – у большинства из них есть деньги, власть или, по крайней мере, любимое занятие. Зачем им корона Кертории?

Очень неожиданный поворот. Положим, она была права не на все сто, и у Короны был ряд достоинств: честь, слава, власть; в конце концов, увековечение своего имени как основателя новой династии – вещи близкие и желанные для любого керторианца. Однако нельзя было не признать, что и в просторах Галактики можно было снискать успех на любом поприще, успех ничуть не меньший. Но тогда получалось… Получалось то, о чем намекнул мне дядя после Совета и что я пропустил мимо ушей.

– Вы клоните к тому, – не скрывая удивления, предположил я, – что мотивом всех этих пакостей могло быть отнюдь не возвращение на Керторию, а что-то другое?

– К этому самому! – подтвердила она, явно довольная произведенным впечатлением. – Хотя, учитывая, что все пошло с подачи Вольфара, это может быть чистой воды измышлениями. Он-то как раз мог быть в числе недовольных существующим положением дел – на первый взгляд похвастаться ему было нечем. Просто эти соображения тоже нельзя сбрасывать со счетов. Вот и все, что я хотела сказать!

– Черт! И как вы до этого додумались? – не без досады согласился я.

– По-моему, это очевидно.

Это, конечно, была уже игра на публику, тоже напоминавшая мне дядю с его пристрастием к демонстрации собственного умственного превосходства. Поэтому я не счел зазорным прибегнуть к своему детскому воспоминанию и предложил:

– Что ж, блесните эрудицией – объясните мне, болвану, куда земля девается, когда в нее палка втыкается!

Безотказный прием, рекомендую. Оказавшийся в шоке собеседник сидит с открытым ртом Секунд десять-пятнадцать, после чего вы смело можете начинать смеяться.

Гаэль, правда, сделала обиженный вид, отвернулась и принялась разглядывать стену. Однако, когда я не обратил на это внимания и сходил проверить, не стало ли на улице поприятнее (а стало, напротив, похуже), она перестала дуться и спросила:

– Улучшений, видно, не наблюдается? Я, даже не счел нужным ответить, и она, как будто радуясь возможности зацепить меня, заметила: