Но стоило мне войти в здание аэропорта Кеннеди, как я сразу же направился в ближайший бар, где заказал себе пива и гамбургеров.

После этого я протянул свой безжизненный мобильник бармену и попросил его подзарядить аккумулятор. Тот с готовностью согласился это сделать, услышав, что последние несколько месяцев я провел в арабской пустыне.

— Вы здорово загорели, — польстил он мне.

— Жил в месте под названием Йемен, — ответил я. — Чертовски дешево. Обязательно туда съездите. Да и люди там удивительные.

— Ну что ж, добро пожаловать домой.

— Благодарю.

В Адене у меня была возможность пользоваться электронной почтой, и я отправил в колледж Джона Джея письмо, в котором сообщил, что в связи с особыми обстоятельствами мог задержаться на несколько дней или несколько лет, и предложил им начинать занятия без меня.

По установленному над баром телевизору шел выпуск новостей, и на мгновение мне показалось, что я вообще никуда не уезжал. Вспоминая Йемен, я все думал, как люди могут жить в таких малоприспособленных для жизни местах.

Заказав вторую кружку пива, я стал от нечего делать просматривать лежавшую на стойке «Дейли ньюс». Новостей в ней было немного, и я принялся за чтение гороскопа. Там говорилось следующее: «Не удивляйтесь, если вдруг экстаз, злоба, зависть и ревность охватят вас одновременно». Ну уж это вряд ли могло бы меня удивить.

В Адене я работал вместе с шестью агентами ФБР, среди которых оказались две женщины. Там было еще четверо парней из ОАС, бывшие сотрудники Департамента полиции Нью-Йорка. Двух я неплохо знал лично. Помимо этого в рабочую группу входили двадцать вооруженных до зубов морских пехотинцев и восемь человек из группы особого назначения СВАТ — силового подразделения ФБР. Эти люди охраняли отель «Шератон», в котором, помимо нас, находились еще несколько постояльцев, делая неплохую рекламу отелю.

К рабочей группе было приписано не менее десяти сотрудников службы безопасности посольства и несколько офицеров военно-воздушных сил и военно-морского флота. В эту компанию входили, разумеется, и агенты ЦРУ. Не знаю, сколько их было на самом деле, лично я сумел вычислить четверых. Все американцы неплохо между собой ладили — должно быть, по той причине, что, кроме соотечественников, общаться в этом Богом забытом месте было не с кем.

В мои обязанности входило взаимодействие с удивительно тупыми и насквозь коррумпированными парнями из местных органов безопасности. Предполагалось, что с их помощью мы сможем выйти на след ублюдков, подорвавших «Коул». Большинство этих людей говорили на некоем подобии английского языка. Этот навык сохранился у них с колониальных времен. Однако когда я или мои коллеги становились слишком настойчивыми, все они, как по команде, забывали свой второй язык.

Время от времени представители йеменских спецслужб арестовывали так называемых «подозреваемых», чтобы мы могли собственными глазами убедиться в том, что расследование идет семимильными шагами.

Примерно раз в неделю пять или шесть наших следователей получали возможность съездить в местный полицейский участок, чтобы лично допросить этих несчастных при посредничестве переводчиков, которые, я уверен, либо искажали наши слова из-за плохого знания английского языка, либо просто врали, причем совершенно сознательно. Допросы проходили в крохотных, лишенных окон комнатках, а рукоприкладство со стороны местных блюстителей порядка было самым обычным делом.

После демонстрации таких актов доброй воли нам говорилось, что арест «иностранных террористов», подорвавших эсминец «Коул», — дело самого ближайшего будущего.

Я лично считал, что этих «подозреваемых» просто нанимали на улице за поденную плату. Но сама техника ведения допроса, практиковавшаяся местной полицией, мне понравилась. Шутка.

Были у нас еще так называемые «информаторы», снабжавшие нас за пару баксов «информацией», которая всегда оказывалась ложной и заводила в тупик. Готов поклясться, что некоторых из этих парней я видел в городе в полицейской униформе в те дни, когда им не нужно было играть роль информаторов.

Если разобраться, мы зря тратили там время и деньги, и присутствие нашей следственной группы в Адене иначе как символическим назвать было трудно. Между тем семнадцать моряков были убиты, а сам корабль как боевая единица больше не существовал. Поэтому американской администрации и сотрудникам посольства приходилось имитировать некоторую активность. Но когда Джон О'Нейл попытался сделать хоть что-то действительно стоящее, ему сразу же дали ногой под зад.

Уже в Йемене мы узнали, что после этого случая Джон О'Нейл ушел из ФБР и теперь занимал должность консультанта по безопасности во Всемирном торговом центре. Я решил, что было бы неплохо поговорить с ним насчет работы после того, как станет известно, каким боком повернется дело «Транс уорлд эйрлайнз», из-за которого у меня могло быть слишком много работы либо вообще никакой.

Кейт в своих электронных посланиях заверяла меня, что обстановка в Танзании была гораздо более благоприятной. Там следственной группе помогали и правительство и население, поскольку при взрыве посольства США погибли сотни местных жителей.

Йеменское правительство, напротив, американскую следственную группу помощью не баловало. Более того, оно было настроено по отношению к нам враждебно, в особенности органы безопасности.

Глава местной разведки полковник Анци, которого мы прозвали полковником Наци, вел себя так, что Джек Кениг по сравнению с ним казался второй матерью Терезой.

В Йемене было небезопасно, и нам приходилось носить бронежилеты и передвигаться по городу в сопровождении парней из морской пехоты или бойцов группы СВАТ. С местными жителями мы почти не общались, а засыпая, я нежно прижимал к себе «миссис Глок».

Наш отель несколько лет назад обстреляла из миномета террористическая группа, члены которой, впрочем, давно уже были мертвы. Так что нам предстояло найти только тех террористов, которые подорвали «Коул» и подорвали бы, если бы смогли, отель «Шератон», в котором мы разместились.

Я заказал третью кружку пива, и разыгравшееся воображение нарисовало мне картину нападения отряда вооруженных арабских всадников на мой джип, следующий в Сану. Потом я представил себе, как чудом избежал смерти от удара кинжала наемного убийцы и укуса ядовитой змеи, подложенной в постель людьми из йеменской службы безопасности.

Все это вполне могло произойти.

Я даже хотел рассказать об этом бармену, но он был занят, и я ограничился тем, что попросил у него свой мобильник.

Набрав номер Дома Фанелли и услышав его голос, я сказал:

— Это Джон Кори. Я вернулся.

— Привет! Я беспокоился о тебе. И постоянно следил за новостями из Кувейта.

— Я был в Йемене.

— Правда? Но ведь это одно и то же?

— В определенном смысле. Я сейчас в аэропорту Кеннеди. Не могу долго говорить, потому что за мной, возможно, уже следят. Ты сейчас где?