Они поулыбались и, наверное, отнесли рассказ к моей неуемной фантазии.

Майами — популярный, «раскрученный» город с небоскребами на самом пляже. Дорогой, помпезный, где жители и обитатели миллионных домов и квартир меряются количеством и качеством денег, автомобилей, метров, брендов и прочего. Много там живет и обслуги во всех сферах — в домах и квартирах скромнее, дешевле, дальше от пляжа. Город, раскинувшийся на километры, с большой плотностью населения — разный по всем уровням. Но само название «Майами» звучит как повод для уважения, поклонения и зависти. Я бывала там в гостях в одном из самых шикарных домах, но не заболела снобизмом в этом смысле и жить там не хотела: огромный город, трафик, загазованность, на пляже нет закатов, и даже солнце закрывают небоскребы.

Я пыталась помечтать о жизни в этом городе и даже сделала кое-какие шаги навстречу мечте в Майами. Но этот город дьявола меня отринул буквально всем: ценами, фанаберией, зажравшимися русскими агентами, давящими небоскребами, недружелюбным океаном. Русским хамлом и жуликами, а также кучкующимися там, живущими в «коммунизме» за счет американского государства бывшими русскими.

И услышав с нескольких сторон слово «Сарасота», звучащее необычно, как название танца, а также единодушные положительнохвалебные отзывы, я рванула в Сарасоту неожиданно для себя, меня словно понесло ветром.

Все слышали имя города Майами, а «Сарасота» — имя не шумное, но престижное. Там живут богатые и очень богатые американцы, желающие проводить конец жизни в пенсионный период в вечном лете, спокойном комфорте и близости к природе. И снобизм выражен значительно мягче, хотя невероятно высок уровень культурных развлечений в Сарасоте: своя опера, свой балет, своя филармония, свой оркестр с конкурсом на главного дирижера. Несколько лет этот пост занимала эстонка очень маленького роста, но дирижер высокого уровня, которая привозила на Рождество эстонский хор в составе 70–80 человек, и они а капелла (без оркестра) пели сочинения Генделя. Это было невероятно красивое событие, сохранившееся надолго в памяти.

Обосновавшись в Сарасоте, я опасалась бедности социальной и культурной жизни после бешеного и богатого музыкальной жизнью Нью-Йорка; все удивлялись, как это я рассталась с фестивалями, конкурсами, операми, гастролями, музеями и выставками. Оказалось, что это всё есть в Сарасоте и не хватит времени и денег успеть всё посмотреть и услышать.

Интересно, что основные расходы города на это покрываются благотворительностью тех самых богатых американцев, там проживающих! Один ежегодный международный кинофестиваль чего стоит! Организация, отбор картин, приглашение звезд и прочее. И волонтеры, пожилые респектабельные дамы и джентльмены, помогают разобраться в классификации фильмов, расписании, местах просмотров и встреч с кинематографистами… Нью-Йорку не достигнуть такого. Особенно при проведении культурных событий русской диаспоры. Помню, как чуть не задавили моего деликатного американского мужа, которого я привела на кинофестиваль русских фильмов: встреча задержалась из-за дебатов с авторами фильма, а на следующий фильм уже набилась тесная толпа в вестибюле. Организаторы от стыда были вынуждены угощать зрителей, с боем прорывающихся в зал, шоколадными конфетами, что добавило возбуждения (желающих было больше, чем конфет). Юджина после этого я не смогла заманить на русские события. Он ходил только на американские.

Когда я прижилась в Сарасоте с англоговорящим и, слава Богу, русскоговорящим тоже, мужем, я не встречала тут русских в большом количестве. Честно говоря, я не скучала «ЗА НИМИ», как говорят многие русскоговорящие эмигранты, приехавшие, в основном, с Украины, из Одессы, из Белоруссии и немного из Прибалтики.

Но через некоторое время, не имея широкого дискуссионного поля общения по-русски, я задумалась о возможности создать русскую колонию рядышком. Вернее, русскоговорящую, потому что чисто русских-русских в эмиграции немного, знаю, что есть в Бостоне, Милуоки и где-то еще.

В первую зиму моего обоснования в Сарасоте меня посетило около 25 гостей из Нью-Йорка и моего любимого Нью-Джерси. Проживали дни блаженства зимой под пальмой у моря, в основном, в моей небольшой квартире, пользуясь моей гостеприимностью. И влюбились в мой Рай все, без исключения, даже те, кто нацеливался на престижный Майами.

В последующие пару лет купили дома поблизости почти все знакомые, приближающиеся к пенсионному возрасту, чтобы провести, скажем оптимистически, ВТОРУЮ половину жизни.

Продолжительность жизни в Америке высока, как и комфорт, для всех, кто этого хочет. На разном уровне, но, обычно, достойном. Бедным в Америке быть удобнее всего — государство дает все, что нужно, специальными программами и довольно щедро. Нищие и бездомные, как утверждал мой муж, коренной американец, демократ, социалист, создатель профсоюза учителей, остаются в этом статусе добровольно, из любви к свободе, без рамок и правил, без выплаты кредитов, таксы и разных проблем домовладельцев. Средние американцы задыхаются в этих путах.

У меня нет оснований не верить мыслящему, опытному американцу, ньюйоркцу.

Так, что «русская» колония в Сарасоте и в округе была создана по цепочке между друзьями и знакомыми и достигла уже НЕ нужных размеров.

Вернувшись к русскоговорящему окружению, созданному с моей помощью, забавно отметить, что некоторые из них много говорят о кознях или поддержке КГБ!

Я слушаю эти рассуждения и домыслы со смехом, потому что эти люди утверждают, что если я занимала в СССР руководящие посты (очень невысокие, надо сказать), то я была агентом КГБ, иначе меня бы не утвердили на должность и не допустили бы на телевидение. Надо сказать, что только один раз я была вызвана в районный комитет госбезопасности, где я защищала нестандартно мыслящего сотрудника. И меня поняли, и никогда больше не беспокоили.

Кстати, я даже никогда не была членом коммунистической партии, и в комсомол отказалась вступать в школьном возрасте. И сама, без протекций добилась всего, прилагая здравомыслящую мотивацию моей деятельности.

Однажды меня пригласили в районный комитет партии с предложениями «карт-бланш» (делай, что считаешь нужным!).

Да, я живой свидетель возможной справедливости в СССР. Я ее видела и добивалась одна и сама.

Приехавшие в Америку русскоговорящие, почти все с «легендой», конечно, мне не верили, но меня это не огорчало.

И некоторые новые соседи во Флориде (в основном, из периферийных городов) утверждают, что убежав от КГБ в