Крапивин вздрогнул.

— Откуда ты знаешь? — тихо спросил он.

— Это самое логичное в сложившейся ситуации, — улыбнулся Басов.

— И ты не хочешь нам помочь?

— Нет. Это ничего не изменит. Чтобы прекратить смуту, поддержки войска недостаточно. Нужна единая воля народа, которой хотя бы на минуту перестанет считать себя холопом и возьмет свою судьбу в собственные руки. Этого ждать еще четыре года.

— Не смей нам мешать, — с угрозой в голосе проговорил Крапивин. — Я уже сыт по горло твоими теориями о балансе.

— Не буду, — пообещал Басов. — Я же сказал, это ничего не изменит. Ладно, бывай. У меня дела в полку.

Он ушёл, позвякивая шпорами.

Крапивин оглянулся и вдруг увидел стоящего неподалёку Федора, который внимательно наблюдал за удаляющимся Басовым. Спохватившись, спецназовец подошел к своему боевому товарищу.

— Что скажешь, друг?

— Ты давно его знаешь? — Федор показал глазами вслед уходящему Басову.

— Встречался прежде. А что?

— Кто он?

Крапивин на несколько секунд задумался.

— Совершенный боец, — проговорил он. — Фехтовальщик. Все остальное в нем — игра.

— Пожалуй, — пробормотал Федор. — А он это… человек? Ты точно знаешь?

— То есть как это, человек или нет? Человек, как и мы с тобой.

— Э, не скажи, — отрицательно покачал головой Федор. — Мы-то православные, а он веры лютерской, так что уже не такой. Но вот сдается мне, что видел я его прежде на Москве, в день, когда первого самозванца убили. Шел он тогда с одним слугой отрепьевским. Хотели мы их схватить тогда, да не смогли. Знакомец твой тогда в одиночку с тремя десятками моих стрельцов сражался. Троих до смерти убил, двоих покалечил. Меня ударом тайным движения лишил, так что я вздохнуть не мог. Только сдается мне, что жалел он нас тогда. Коли хотел бы, всех бы там положил. Правда, одет он был тогда как дворянин московский, да борода лопатой была. Но я его по глазам признал. Скажи, могло такое быть?

— Могло, — неуверенно сказал Крапивин.

— Так он человек? — повторил свой вопрос Федор. — Не ведал я, что в людях может быть сила такая. Может, думал, адом низвергнут? Так ведь пожалел он нас. А нечистая сила к истинной вере люта, всякий знает. Может, с неба ниспослан? Так меч его в крови православной. А нынче сказывает, что веры лютерской, стало быть, точно не от Христа.

— Человек он, будь покоен, — заверил сослуживца Крапивин.

— Так а в войске свейском он почто?

— Да пес его знает, — с наигранной небрежностью бросил Крапивин. — Славы да денег ищет.

— Не скажи. Коли не видал бы я его на Москве, так, может, и поверил бы тебе. А так… Послушай, Владимир, не станет ли он супротив нас? Он ведь на Москве тогда неспроста был. Видать, зуб на кого-то имеет, а кому-то и служит.

— Не знаю…

— Послушай, — Федор понизил голос, — если опасение есть, что он супротив нас встанет, давай его нынче же убьем. В час опасности такой человек цельного полка стоить может.

Крапивин внимательно посмотрел на Федора.

— Может, и так, — произнес он после продолжительной паузы. — Только прежде я увериться должен, что он враг нам. Видишь ли, многим уж больно обязан я ему. Так что прежде чем убивать, дай мне с ним поговорить.

— Хорошо, — немного подумав, согласился Федор — Поговори. А как знак дашь, так мы и начнем. Я против него два десятка стрельцов с мушкетами выставлю. Уж против согласного залпа да с десяти шагов ему не спастись, это верное.

— Только делать это надо в канун самого выступления, — возразил Крапивин. — Иначе Делагарди со всем своим корпусом супротив нас встанет.

— И то верно. Но ты смотри за ним, следи в оба.

— Хорошо. Только прежде нам с князем говорить надо, и нынче же. А то уж сколь ден воевода в неведении, что мы заговор удумали. Воровство это.

— Твоя правда. Делать надо как уговорено. Я-то нынче на молебне за успех дела нашего только и молился. А ты просил ли господа нашего о заступничестве?

— Просил, — соврал Крапивин, который в течение всего молебна думал только о предстоящем разговоре с князем.

— Ну так пошли, — предложил Федор. — Чего время-то тянуть?

Они медленно двинулись по направлению к палатам, в которых разместился князь Михаил Скопин-Шуйский.

— Послушай, Федор, — сказал вдруг Крапивин, — а ведь может статься, что и на смерть верную идем. Как прознает князь, что мы супротив государя — сродича его мятеж удумали, так и повелит казнить нас тут же.

— Может, оно и так, — согласился Федор. — Тока я за отчизну свою рад и живот положить.

— За отчизну? — переспросил Крапивин. — Не за государя?

— Так ведь нет его, государя природного, — внезапно остановился Федор. — Как царь Федор Иоаннович помер, так и не стало. Я уж, грешный, когда Гришка-расстрига на Русь пришел, думал: вот он, государь природный, чудом спасенный. Ан нет, оказалось.

— А как оказалось?

— Так бояре крест целовали, что самозванец он. Как же тут не поверить? Я тогда за Шуйского и встал, поелику он за веру православную, супротив ляхов был.

— Так ведь ныне ты супротив государя зло умышляешь. А ведь сам ты мне сказывал, что государь Руси Богом дается. Так выходит, ты нынче против Бога?

Федор потупился, а потом неожиданно поднял на собеседника глаза, полные слез.

— Не мучь ты меня, Владимир, — тихо произнес он. — Я и сам в смятении. Да ты еще с речами лукавыми: заменить-де Шубника на Скопина надо. Вроде измена, а вроде и складно у тебя все получается. Раньше-то оно просто было. Был царь православный, Богом данный, от дедов трон получивший. Было все ясно. А ныне всяк в свою сторону гнет. И все православные, и все во имя Христа. Только вижу я, что Шубник не во славу веры истинной, а в прибыток своей мошне государством правит. Стало быть, отвернулся от нас Господь. Должны мы пока своим умом жить. Значит, надобно нам нынче избирать самим себе государя, какой о вере православной да о народе радеть будет.

— А дале как?

— А дале, — лицо Федора словно осветилось изнутри, — молиться нам надо, чтобы Господь вернул нам милость свою. И дарует он нам нового природного государя, коего семя до страшного суда нами править будет.

— Ясно, — вздохнул Крапивин. — Ну так пошли. Будем верить, что нынче нас сам Господь направляет.

«Да, ребята, не готовы вы еще своим умом жить, — добавил он про себя. — И царя вам надо поспособнее сейчас подобрать. Иначе и вправду на триста лет себя в тупик загоните. Может, в чем и прав Чигирев?»

— Дай-то Бог, — истово перекрестился Федор и снова зашагал к княжеским палатам.

Князь ждал их. Смерил грозным взглядом: