– Охрана и мой брат дали такие же показания, – ровным тоном отвечаю я. – Нам удастся уладить это дело.

Я на самом деле попросил Крис сказать полиции, что она поступила в больницу после пейнтбола. По моей версии игра состоялась на старой железнодорожной станции в Куинси. Во время игры Крис получила ранение из пневматического пистолета. А потом случился еще один "форс-мажор": другой игрок во время пейнтбола упал на железнодорожные пути и сломал себе обе руки и обе ноги. Разумеется, чисто случайно.

– Хочешь знать, как все было, если бы мы сказали правду копам? – не дожидаясь ответа Даниэля, я продолжаю. – Тот, кто выстрелил в Крис, смог избежать наказания. Он стрелял из пневматического пистолета во время драки. Присяжные признали бы его действия, как самооборону, и этот урод отделался бы условным сроком. Зато у полиции появилось бы много вопросов, откуда у него возникли многочисленные переломы. Поэтому мне пришлось придумать версию про пейнтбол. Чтобы списать травмы ублюдка на несчастный случай.

Даниэль не двигается и яростно на меня смотрит. Я буквально чувствую, как зудят его руки, чтобы ударить меня.

– Ты лживый кусок дерьма. Ты заставлял лгать мою сестру…

– Я сожалею, что Крис пришлось соврать. Но я не жалею, что сломал кости тому ублюдку, который стрелял в нее. В первую очередь он получил по заслугам.

Глаза Даниэля по-прежнему злобно обращены на меня. Я жду, когда он нанесет удар, однако, к моему удивлению, брат Крис отпускает меня.

– Я знаю, что ты предпочел видеть на моем месте другого парня рядом со своей сестрой. Моя семья натворила много дерьма, но я готов все исправить. Я сделаю все, чтобы Крис была счастливой. Я люблю ее и хочу быть с ней, – от нервов мои руки сжимаются, и я едва подавляю желание провести рукой по волосам. – Навсегда.

Мое признание повисает в воздухе. Яростный взгляд Даниэля становится предупреждающим. Он поднимает руку и тычет пальцем мне в грудь.

– До "навсегда" не дойдет. Когда-нибудь Кристи поймет, что сделала ошибку, связавшись с одним из Аматорио. А до того, как она тебя бросит, ты должен хорошо к ней относиться. И если я узнаю, что ты заставляешь плакать мою сестру, то плакать будешь ты.

Я не собираюсь доказывать Даниэлю, что наши отношения с Крис – ошибка, и мы обречены на провал. Мы любим друг друга, и я уверен, что рано или поздно Даниэль поймет, что сам ошибался.

– Я люблю твою сестру и приложу все усилия, что она не плакала, – я протягиваю вперед руку, но Даниэль не пожимает ее.

– Ты опять собираешься навестить Кристи? Приходи завтра, сегодня она отдыхает, и ее лучше не беспокоить.

– Ее сегодня выписывают.

У Даниэля раздуваются ноздри.

– Не сомневаюсь, что ты тут всем заправляешь, и с твоей властью ты узнаешь новости о состоянии Кристи раньше, чем ее ближайший родственник.

– Сегодня Рождество, и я хотел украсить дом к ее приезду, – произношу я, игнорируя замечание Даниэля.

– Впервые слышу от тебя что-то похожее на хорошую идею, – язвительно говорит он, и я различаю в его речи испанский акцент.

С этими словами Даниэль тянется к заднему карману за ключами и отдает их мне.

– Запомни, – говорит он, и мне кажется, что я слышу скрежет его зубов. – Я терплю тебя только из-за сестры. Не рассчитывай, что когда-нибудь я поменяю свое отношение к Аматорио. Я всегда буду считать каждого из вас мерзким куском дерьма.

Как будто мне есть дело до его мнения.

Я забираю ключи от дома Крис, мысленно отмечая, что моя девочка всегда держит для меня открытым окно в своей спальне. После этого огибаю Даниэля и собираюсь зайти в палату, но он снова встает передо мной, скрещивая на груди руки.

– Ты можешь отойти? – мои губы остаются поджатыми, ни на толику не заинтересованные в продолжении разговора. – Мне бы хотелось увидеть мою девушку.

– Моя сестра сейчас спит. К ней нельзя, – он ухмыляется и хлопает меня по плечу. – Кажется, ты говорил, что собираешься подготовить дом к ее приезду? Давай, вперед. У тебя осталось не так много времени.

Мне требуется много усилий, чтобы не взорваться к чертовой матери. Я сжимаю кулаки и скрежещу зубами. Мне хочется ему врезать, но вместо этого я приказываю себе успокоиться и уйти. Я люблю Крис и не думаю, что она обрадуется, если узнает, что ее парень ударил ее брата в лицо.

***

Я сердито топаю по больничному коридору, бесконечное число раз измеряя его длину своими шагами. Как любой мужчина, потерявший голову от любимой, я никуда не уйду, пока не увижу Крис. Поэтому я жду того момента, когда Даниэль покинет свой "сторожевой пост".

Вчера мне удалось это сделать. Я пришел к Крис, когда ее брат оставил ее без "надзора", и мы наконец поговорили.

Крис призналась мне, что к ней приходил домой пиар-менеджер Джеймса и угрожал ей. После этого у меня нашлось объяснение ее странному поведению в последнее время, и тому, почему она молчала про ночь Хэллоуина.

В свою очередь я рассказал ей про то, что увидел в ее комнате простынь с кровавым пятном вместе с чертовым конвертом. Я сразу понял, что к этому имеет отношение мерзкий подонок Джеймс Уильямсон. Он запугал ее, заставлял молчать. Но теперь все, что он может сделать – лежать в отделении реанимации под аппаратом ИВЛ.

И если однажды меня кто-нибудь спросит: "Жалею ли я о том, что так с ним поступил?", то я скажу, что жалею. Жалею лишь об одном: была бы у меня такая возможность, то я бы еще раз прокатился вместе с этим паршивым ублюдком.

Может быть тогда, я добился бы от него признания. Уильямсон до последнего отрицал, что он приходил к Крис домой и оставлял конверт. Клялся, что это не он. Но мне не нужны его никчемные клятвы. Главное, что Уильямсон получил по заслугам.

Между тем, я наблюдаю, как из палаты выходит Даниэль и направляется к лифту. Его фигура пропадает из виду, и