Все вирусологи его поколения знали о гриппе 1918 года. «В конце концов, это была самая крупная из всех когдалибо случившихся эпидемий инфекционных заболеваний, значительно превосходившая по силе даже знаменитую «Черную смерть». По его оценке, число жертв по всему миру составило сто миллионов человек, это значительно выше общепринятого мнения, что грипп унес тогда от 20 до 40 миллионов жизней. Но, как отмечает Оксфорд, в одной только Индии погибли 20 миллионов человек, а потому официальная оценка никак не может быть верна. И при столь грандиозном количестве жертв пандемия гриппа естественным образом затронула жизни самых обыкновенных людей, к чьим голосам в мире редко прислушиваются.

Так, одна женщина прислала Оксфорду фотографию своих родителей – Томаса и Глэдис Фредерик – в день их бракосочетания. А 7 сентября 1918 года, всего через несколько месяцев после свадьбы, Томас заразился гриппом и умер, оставив Глэдис в одиночку бороться за существование. Когда много десятилетий спустя настал и ее смертный час, этот снимок до последней минуты стоял у изголовья постели.

«Умирает всего лишь один человек, но потом это эхом отдается в судьбах следующего поколения. Умножьте единичный случай на сто миллионов, и тогда вам станет ясна роль, которую сыграл тот грипп в жизни всего человечества», – говорит Оксфорд. Это фото он сохранил навсегда и видит в нем вечное напоминание о своей миссии как ученого – понять, откуда взялся тот вирус гриппа и как остановить его распространение, если он вдруг вернется. Поэтому большую часть жизни он занимался именно вирусологией гриппа, лишь однажды (и в конечном счете безуспешно) сменив направление работы.

Оксфорд начинал изучение вирусологии в Шеффилдском университете под патронажем сэра Чарлза СтюартаХарриса – члена группы ученых, которым в 1933 году в Лондоне первым удалось выделить вирус инфлюэнцы человека. Именно на Стюарте-Харрисе как на младшем члене группы лежала тогда обязанность ежедневно обходить клетки с подопытными хорьками, когда британские вирусологи обнаружили, что эти злобные грызуны обладают практически уникальной восприимчивостью к человеческому гриппу, вызывавшему у них все симптомы, свойственные заболевшим людям: высокую температуру, насморк, ломоту и боли в мышцах, общее недомогание.

Оксфорд знал все о Стюарте-Харрисе, но, будучи молодым студентом – а он учился под его руководством, когда ему было всего двадцать лет, – ни разу не расспросил о попытках знаменитого ученого раскрыть секреты гриппа 1918 года. А теперь было слишком поздно. СтюартХаррис умер в 1977 году. «Сейчас я бы задал ему миллион вопросов, но, увы, его уже нет с нами», – сокрушается Джон Оксфорд.

Все время, что он работал бок о бок со Стюартом-Харрисом, они занимались главным образом эпидемией гриппа 1968 года. Пока болезнь свирепствовала в мире, Оксфорд входил в состав группы, которая ставила своей целью разработку вакцины, а затем, как они надеялись, и создание универсального лекарства от гриппа.

«Происходящее тогда напоминало мне борьбу пожарных с огнем», – вспоминает Оксфорд.

Но эпидемия закончилась, а после периода затишья появился ВИЧ, в сравнении с которым грипп казался уже не столь важной проблемой, почти забытым заболеванием.

«Заниматься инфлюэнцей становилось все менее и менее увлекательно», – признает Оксфорд. Вирус гриппа был открыт еще в 1933 году трудами профессора Уилсона Смита, сэра Кристофера Эндрюса и сэра П.П. Лэйдлоу, когда они начали заражать человеческой инфлюэнцей хорьков. Давно известен был и его генетический состав – он был определен в 1968 году. Грипп перестал казаться таким уж опасным. Его серьезные вспышки становились все более и более редкими.

«И многие вирусологи, прежде занимавшиеся гриппом, включая вашего покорного слугу, обратились к изучению вируса иммунодефицита человека», – рассказывает Джон Оксфорд. ВИЧ представлял собой неизвестный науке тип вируса, и никто не брался предсказать, какие последствия будет иметь его распространение на планете. Когда начали заболевать совсем молодые люди, которые умирали после невыносимых страданий, с научной и моральной точки зрения стало крайне важно разобраться с возбудителем болезни и найти способ борьбы с ним. По мере того как вирус начал в огромных масштабах уничтожать население Африки, а потом разрушать судьбы целых поколений в Европе и в Америке, где жертвами стали в первую очередь гомосексуалисты, их партнеры и наркоманы, вводившие зелье внутривенно, все больше и больше врачей и вирусологов посчитали своей миссией начать изучение ВИЧ, получая щедрые гранты на исследования, переоборудуя лаборатории под новую работу и пускаясь в крестовый поход против нового страшного убийцы.

Среди этих прозелитов оказался и Джон Оксфорд – один из многих ученых, питавших иллюзию, что при современном уровне развития молекулярной биологии, использовавшей самые совершенные приборы для разработки лекарств и вакцин, им быстро удастся справиться с ВИЧ и спасти миллионы жизней.

«Вирусологам очень нравится, когда обнаруживается новый вирус, – отмечает Оксфорд. – Вот и специалисты, прежде занимавшиеся гриппом, рассуждали примерно так: «Ну уж с этим-то мы справимся легко. Сшибем, как кегли в боулинге. Плевое дело». Но они, разумеется, заблуждались».

И очень скоро сам Оксфорд полностью вернулся к изучению гриппа.

Он снова обратил свой взор к пандемии 1918 года, хотя знал, что идти придется почти не хоженной тропой, вдоль которой никто пока не установил никаких указателей. Остальные вирусологи либо продолжали попытки справиться с ВИЧ, либо занимались тем, что Оксфорд окрестил «больничными вирусами», то есть такими, как возбудители герпеса или гепатита, укладывавшими пациентов на койки в клиниках. Заурядный грипп, отметил Оксфорд, к «больничным вирусам» больше уже не относился.

Но для самого Оксфорда главной задачей стало как раз стремление понять, что может превратить обычную инфлюэнцу именно в «больничный вирус», а путь к решению лежал через исследования жертв пандемии 1918 года. И однажды коллега Оксфорда, доктор Родни Дэниелс, напомнил ему об уникальном архиве Королевской лондонской больницы, где они оба и работали, к материалам которого никто не обращался уже многие годы. В глубоком подвале корпуса патологоанатомии содержалась обширная коллекция клинических образцов, собиравшаяся еще с 1900 года. «Почему бы тебе не покопаться в этом старье? Там может найтись немало интересных материалов о гриппе. Непростительно упускать из виду то, что буквально лежит у тебя под ногами», – сказал ему тогда Дэниелс.

В душном и темном подвале, оборудованном передвижными стеллажами на рельсах, действительно хранилось множество деревянных ящиков, с виду напоминавших тару из-под апельсинов. А по этим ящикам были разложены сотни и сотни картонных коробочек, помеченных номерами историй болезни пациентов. В каждой коробке содержался образец ткани больного, попавшего когда-то в королевскую лечебницу. Присутствовали здесь и срезы тканей людей, умерших от гриппа в 1918 году, что делало архив как бы уменьшенной копией обширного институтского склада, откуда Таубенбергер брал образцы тканей солдат, погубленных инфлюэнцей 1918 года. Ничего не зная о трудах Таубенбергера, Оксфорд пошел по тому же пути.