Я читала, от ножа и умереть можно. Потом пришли стражники и увезли нас, а я сидела на руках, на коленях у Витоли – ну и что, и даже не слезала вот, а то еще кто нападет, а мне страшно, а с ним мне ничего не страшно, Витали самый сильный и смелый.

Потом пришел отец, он был весь бледный и все меня обнимал и спрашивал: «Как ты, доченька?». Я сказала, что все убежали, а один своим ножом порезался и меня вымазал кровью.

Я все ему рассказала, правду, как было дело там.

Папа с Витоли ушли в кабинет, а Витоли одели в папин халат такой смешной, а потом из кабинета его унесли. Как странно, спросила, что случилось, он объяснил, что Витоли устал и испугался… за меня.

Его обмыли слуги и положили в нашей гостевой. Я тоже тогда пошла спать.

Утром мне мама дала лекарство выпить.

Это крепкое, энерджазинов флаконы, и еще Витоли отнести, я и отнесла, но он все еще спал. Я взяла его за руку и держала до самого, пока он не проснулся, а когда он проснулся, сказала, надо выпить, и при нем, чтобы ничего не подумал, открыла и налила в чашку. Он спасибо сказал мне и повеселел сразу.

Я говорю:

– Помочь одеться?

Мне правда страшно стало, а вдруг скажет: «Помоги», и что мне тогда делать, но он тоже застеснялся меня.

– Я сам, – отвечает.

Ему одежду родители вчера привезли вечером, когда он спал уже. Утром мы все собрались, и папа его поблагодарил, что он спас меня.

Правда все бандиты умерли, оказывается. Странно, я думала, только один, что на меня напал, а и ладно, так им и надо, не будут на честных людей, на нас, нападать. Потом они еще что-то опять разговаривали в кабинете и все. Родители ушли, а мы остались вместе с Витоли.

Я позвала его к себе в комнату, а что, мне можно, он не девочка, ну и что, у меня здесь тайн и нет никаких. Правда вещи и колготы вот раскиданы немножко. Я быстро все убрала в шкафчик, показала ему цветы, потом картины. Вязание, как я умею, и потом рассказала, что хочу быть врачом. Правда вот крови боюсь немножко, но ничего, я привыкну как-нибудь. Он пошутил тогда, сказал: «Да, еще вот пару раз по парку пройдемся, и мы все вместе привыкнем».

Мы сидели вместе. Я принесла книги по лекарствам и показывала, какие травы бывают и дальше, а он положил свою руку на мою и погладил мне пальчики. Я даже зажмурилась, и он меня поцеловал. Прямо в губы – как же это хорошо с ним – и потом еще, а потом и я его, такой смелый Витоли.

Мы до самого обеда сидели с ним, хорошо было, потом покушали и после тоже сидели вместе, а потом он домой уехал.

Меня как отпустило, и страшно, и за Витоли страшно, и с Витоли страшно – уу-у, и без Витоли тоже теперь страшно.

Да еще гувернантка эта истеричная Хуанита из самого дворца, что была у нас раньше. Хорошо, когда отец с кем-то там поссорился во дворце, почти до дуэли, то ее быстро уволили, а то ведь и правда мне место в свите императора нашего готовили.

И как она, эта Хуанита, говорила: «Девушка должна быть немножко дурочка и всегда много-много говорить, и только такие нравятся настоящим дворянам-мужчинам».

Девушка чтобы… фу, дура, как хорошо, что ее уволили тогда.

Неужели что, я вот буду все время говорить глупости, и Витоли это будет нравиться. Не понимаю, и у кого бы спросить? У отца? Нет, я стесняюсь, мама, э… это она и нашла эту Хуаниту, не буду я у нее ничего спрашивать.

Да, решено, спрошу Натали Сергеевну, она серьезная и наша учительница, и при дворе самого императора Владена была. Может, что посоветует мне, а то я уже устала, и не надо так помногу говорить, а надо с перерывами, хотя бы небольшими.

Витоли-Сергей

Иду домой, настроение отличное. Планов громадье. Времени…

Со временем уже чуть похуже, не заходя домой, иди в свою местную аптеку. Сидит знакомая девушка, мне улыбается, спрашивает: «Что хотели, милорд?». Расту уже в сословии-то.

Жду и глазами показываю на двух женщин, что долго рассматривают какие-то травы и шушукаются между собой. Наконец решаются, берут один мешочек, дают две медяшки и уходят. Да, не густые здесь заработки у местных аптечных работников. Подхожу.

– Господину что-то надо? – улыбается с хитринкой и, вижу, уже в предвкушении чего-то.

Киваю ей вежливо: – А есть, что надо господину?

Она, улыбаясь: – Есть семь штук, – смотрит заинтересованно.

Кладу серебрушку. Она достает коробку закрытую и поясняет:

– Там три флакона по пять дней просрочки и четыре уже по восемь дней просрочки. Ничего? – ожидающий взгляд.

Благодарю и ухожу. Сдачи мне уже и не предполагается, да я и не настаиваю. Кто хочет заработать, тот не должен экономить на нужных людях, пусть они даже простые граждане империи. Мало ли когда и кто пригодится, тот же Кастело мне может завтра дать две-три упаковки, а может и через декаду, а мне уже надо сейчас, и не объяснишь же это никому, тем более ему.

Зарина, просто Зарина

Он пришел снова, значит не зря я те три пузырька забрала, сказала заведующей, что на микстуры нужны и еще четыре потом отобрала, что привезли из замка самого губернатора Севила, как хозяин-то ругался, хи-хи, что вернули.

Ведь только выбрасывать теперь, такие убытки. Я тоже сказала на микстуры, он махнул рукой – хоть выкинь. И вот этот дворянин пришел – что он с ними делает, я его уже и «милорд», как родового дворянина, зову.

И даже как высокородного – господином, – только бы взял. Показал глазами, что не хочет при посторонних, а были, как обычно, бабушка Розали и ее подружка лечат запор своим мужьям, а то я не знаю ничего, хи-хи.

Взяли мешочек жужи, эту траву в окрестных деревнях наши сборщики собирают, и пошли домой. Они вечно придираются: и чтобы свежая, и хорошая, не гнилая – да когда у нас такое было? – а всего заработка с них – две медяшки. Подошел мой знакомый молоденький милорд. Я сказала – семь флаконов и какие, и замерла, а ну как не возьмет, скажет – старое.

Он положил серебряк, забрал коробку и ушел. Вот это я понимаю, покупатель, а то две медяшки за свежее от запора – бэ-э.

Ну и что теперь делать с этими деньгами?

Патола-то забрали в мореходку.

Как же быть? Есть шесть флаконов готовых. Надо всего двенадцать флаконов, еще шесть я сейчас сделаю и полягу. Это точно, решаю сделать три, если хватит сил, еще один, нет, значит на вечер или уже на завтра. Сделал три, пока, легко получилось, видимо, хорошо помогло то утреннее, что выпил у Марти дома.

Мысли куда-то сразу пошли не туда: и хорошая девчонка, но временами такая дурочка становится, что прямо оторопь берет. Потому, что молодая?