Были прекращены многие разработки в области сверхдальней и тяжелой артиллерии, в области авиации, вроде стратегического бомбардировщика Мясищева, не имевшего в мире аналогов. В 1957 г. пустили на металлолом сразу 7 крейсеров, 3 новейших строившихся тяжелых крейсера типа «Сталинград» (фактически линкоры). Закрыли единственное Выборгское училище, готовившее офицеров для морской пехоты, и все части морпехов были расформированы. После снятия Жукова ликвидировали и созданную им первую школу армейского спецназа.

А при поездке Хрущева в США удалось договориться — в мае 1960 г. созвать в Париже конференцию глав великих держав, СССР, Америки, Англии, Франции. Взамен той, которая должна была завершить Вторую мировую войну. Утвердить послевоенные границы, решить оставшиеся проблемы — в том числе о Германии, о статусе Западного Берлина. На этой же конференции предполагалось поднять вопрос сокращения вооружений, и Хрущев решил продемонстрировать миролюбие, сделать первый шаг.

15 января 1960 г. Верховный Совет СССР без всякого обсуждения утвердил закон «О новом значительном сокращении Вооруженных сил СССР». Численность армии и флота в это время составляла 3.623.000 человек. Сокращению подлежали 1.300.000. Больше трети! И делалось это по-хрущевски! Одним махом! Расформировывали училища, полки, дивизии. Офицеров десятками тысяч увольняли без средств к существованию, без жилья. Резали на металлолом танки, самолеты. А для оставшихся войск нашлось еще одно применение. Вместо обучения военному делу их стали направлять на целину, строителями.

В феврале Хрущев поехал в Индонезию. Она о социалистическом пути даже не помышляла. Но освободилась от владычества Нидерландов и была в плохих отношениях с США и Англией. Поэтому нарывалась в друзья к СССР. Никита Сергеевич охотно откликнулся и сделал ей подарок, который нельзя назвать даже царским. Цари такими вещами не швырялись. Хрущев фактически подарил Индонезии военный флот, которого у нее до сих пор не было! Крейсер «Орджоникидзе» и еще около 100 кораблей и судов, в том числе 6 эсминцев, 4 сторожевика, 12 подводных лодок, 12 ракетных и 12 торпедных катеров, оружие и снаряжение двух дивизий морской пехоты, 100 плавающих танков, несколько дивизионов ракет ПВО, вертолеты, самолеты. Формально это считалось поставками в кредит. Но кто и когда мог ждать оплаты! И пример этот был не единственный.

Сталин тоже крепко «подкармливал» дружественные государства, но так, чтобы и СССР получал от этого выгоду. При Хрущеве, по сути, возродился троцкистский курс на «пролетарский интернационализм», причем в совершенно гипертрофированных формах. Финансировались любые режимы, объявлявшие себя «дружественными». Египту Хрущев выделил кредит в 100 млн долларов на строительство одной лишь Асуанской ГЭС, послал специалистов. Дошло до того, что Индия на 15 % удовлетворяла свои потребности по развитию экономики из бюджета СССР, а Египет — аж на 50 %. Колоссальные народные средства утекали за рубеж. А в Советском Союзе их экономили за счет сокращений МВД, армии, программ строительства жилья!

Хотя Запад отнюдь не спешил откликаться на широкие миролюбивые жесты. Парижская конференция чуть не сорвалась. Потому что 1 мая 1960 г. над Свердловском был сбит американский самолет-разведчик U-2. Шпионские полеты над нашей территорией совершались уже давно, некоторые самолеты обнаруживали, заявляли протесты, но американцы пожимали плечами и открещивались от фактов. U-2 ходили на высоте свыше 20 км. Считалось, что советские средства ПВО их достать не могут. Для пилота Пауэрса это уже был 26-й полет. Поднявшись в Пакистане, он пролетел над космодромом Байконур. Должен был сфотографировать сверхсекретный завод «Маяк» по производству плутония под Свердловском, ядерный центр в Арзамасе-16 и через Архангельск, Мурманск, уйти в Норвегию.

Но его обнаружили, подняли истребители МиГ-19. Они не смогли достать американца на высоте. А зенитные ракеты С-75 достали. По ошибке сбили и свой истребитель, летчик Сергей Сафронов погиб. А Пауэрс выпрыгнул с парашютом, был захвачен. Госдепартамент США пробовал оправдываться — дескать, велись исследования атмосферы, пилот потерял сознание, и неуправляемый самолет залетел в СССР. Но улики были налицо, обломки U-2 с разведаппаратурой, Пауэрс во всем признался. (Получил 10 лет, но обменяли на советского разведчика Абеля.)

А конференция в Париже была назначена 20 мая! Хрущев приехал в агрессивном настроении. Он обиделся, чувствовал себя обманутым. Собственно, винить в этом надо было себя. Верить в дружбу и миролюбие американцев дальновидный политик не стал бы. Но Хрущев-то строил на этой мнимой «дружбе» собственные расчеты. Всевластие в Советском Союзе избаловало его. На первом же заседании в Елисейском дворце он закатил скандал. Потребовал от Эйзенхауэра публично извиниться и наказать виновных. Вел себя так, как со своими министрами и секретарями обкомов, срывался на крик — Де Голль несколько раз тактично напоминал ему, что во дворце прекрасная слышимость.

Извиняться Эйзенхауэру было никак нельзя — такого Америка никогда не простила бы президенту, а осенью предстояли выборы. Он сделал максимум возможного, пообещал, что до конца его президентского срока разведывательные полеты не повторятся. Но конференция скомкалась. На пресс-конференции журналисты встретили Хрущева дружным «у-у-у» в знак неодобрения. Он взвился: «Укайте, укайте, а мы вас так фукнем! Люблю, господа, спорить с врагами рабочего класса!»

Никиту Сергеевича, что называется, «несло». С западными державами отношения обострились, но и с Китаем тоже. В Пекине критиковали Хрущева за «капитулянтские оппортунистические настроения в отношении американского империализма», за «абсолютизацию мирного перехода к социалистическому строю», за сотрудничество с «югославскими ревизионистами». На этой почве с Мао Цзэдуном стала сближаться Албания. Для нее отношения с Югославией были определяющими — из-за пограничных споров в Косово и других конфликтов. В июне 1960 г. правительственная делегация Албании посетила Пекин, ей были обещаны помощь и сотрудничество.

Для Хрущева это было «раскольничество», попытки оторвать страны, находившиеся под «его» влиянием. В июле он отозвал из Китая работавших там советских специалистов — 1600 человек. Дипломаты схватились за головы, подсказывали, что он уж слишком погорячился, китайцы были оскорблены. Никита Сергеевич попытался отыграть обратный ход, наладить порушенное. В октябре он самолично отправился в Нью-Йорк, на Генеральную ассамблею ООН, где рассматривался вопрос о принятии Китайской Народной Республики в Организацию Объединенных Наций. Даже выступил на заседании, отстаивая признание КНР.

В ходе обсуждения представитель Филиппин высказался, что надо поддерживать освобождение не только стран Восточной Азии, но и Восточной Европы — намекая на социалистический лагерь, подавление восстания в Венгрии. Во время его выступления Хрущев стал выражать протест оригинальным способом, стучать ботинком по столу. А самого представителя Филиппин назвал «холуем империализма» — чем очередной раз ввел в затруднение переводчиков, не знающих, как передать это выражение.

Но со своими стараниями сгладить противоречия Хрущев «сел в лужу». В ноябре в Москве собралось всемирное совещание коммунистических и рабочих партий, 81 делегация от разных стран. Китайцам выразили согласие вернуть к ним специалистов. Однако Мао Цзэдун отказался. Дал понять, что обойдется без таких «подачек». А албанский лидер Энвер Ходжа в своем выступлении отверг советскую политику «мирного сосуществования», критики Сталина, примирения с «югославским ревизионизмом». Хрущев решил наказать Албанию. Из нее тоже отозвали специалистов, свернули