советским авторам, которые не могут опубликовать свои произведения из-за партийной цензуры. Такие же предложения делал НТС, зазывая желающих печататься в журналах «Грани», «Посев», «Вольное слово». Из Советского Союза разными путями начали пересылать рукописи. Но при этом и авторы, публикующиеся за границей, превращались в союзников зарубежных центров, проводников их влияний. Или их использовали для пропагандистских кампаний. Ярким примером стала провокация с романом Пастернака «Доктор Живаго».

И с исторической, и с художественной точки зрения произведение было откровенно слабым. Если кто-то пробовал его читать, мог сам в этом убедиться. Но в 1958 г. он был издан за рубежом, и ему, явно из конъюнктурных соображений, сразу же присудили Нобелевскую премию. В СССР это вызвало скандал. Пастернака заставили отказаться от премии. Перемыли ему кости на всех уровнях, исключили из Союза писателей. Дело Пастернака выставило СССР посмешищем всего мира, а в отечественных культурных кругах подогрело оппозиционность. Литераторы послушно проголосовали за исключение своего товарища, но затаили «фигу в кармане» и на ближайших выборах в правление Союза писателей дружно «прокатили» председателя этой организации, патриота Суркова.

Но самым эффективным средством западной пропаганды становился заграничный образ жизни — изобилие, достаток, удобства. Причем это было вполне закономерно. Ведь коммунистическая идеология сама отвергла приоритет духовных ценностей, ставила во главу угла материальные, нацеливала народ на строительство «земного рая». Но Запад, по сравнению с советской действительностью, и впрямь казался подобием «рая». Так что зарубежные фильмы, литература, впечатления от поездок за границу очень действенно разрушали все результаты работы советской пропагандистской машины. Противники СССР отлично это использовали. Например, в рамках культурного обмена было решено провести промышленные выставки, в США — советскую, у нас — американскую.

Она открылась в июле 1959 г. в парке Сокольники, для этого впервые в истории в Москву прибыл вице-президент США Ричард Никсон. Но американцы решили демонстрировать на выставке не станки, не самолеты и ракеты, а бытовую продукцию. Автомобили, косметику, пепси-колу, полки супермаркетов, полные товарами. А центром выставки был дом, который, по уверению организаторов, мог себе позволить средний американец. С посудомоечными и стиральными машинами, современными холодильниками, телевизорами, пылесосами. Нахлынувшие москвичи были в шоке. О многих таких новинках они даже не подозревали. Лозунги «догнать и перегнать» теперь выглядели просто бредом.

Выставку посетили и Хрущев с Никсоном. Никита Сергеевич понял, какое впечатление она производит, злился. Говорил, что эти излишества нам не нужны, лучше проще, но для всех. Как раз возле кухни случился спор о преимуществах капитализма и коммунизма, поэтому получил название «кухонных дебатов». Хрущева понесло, что СССР все равно перегонит Америку, и тогда-то прозвучало знаменитое: «Мы вам покажем Кузькину мать». Переводчик растерялся и перевел дословно: «Мы вам покажем мать Кузьмы», — американцы так и не поняли, кто она, и почему ее надо показывать.

Но отношений это не испортило. В сентябре 1959 г. Хрущев первым из советских лидеров прибыл в США. Встретился с президентом Эйзенхауэром, посетил ООН, призывая к разоружению. Политических договоренностей достичь не удалось. На уступки по Западному Берлину и другим проблемам Америка по-прежнему не соглашалась. Но Хрущев совершил турне по США. Был очень доволен почетом, который ему оказывали. При этом уверенно говорил американцам: «Ваши внуки будут жить при коммунизме». Подразумевалось, что Кузькину мать СССР все-таки покажет, обгонит США, и здешние жители тоже поймут, что при коммунизме лучше. В штате Айова Хрущев посетил и ферму своего «друга» Росуэлла Гарста, увидел его богатые кукурузные поля, утвердившись во мнении — переводить на кукурузу советское сельское хозяйство.

А вот с Китаем с ХХ съезда отношения портились. Правда, сотрудничество еще продолжалось, наша страна помогала китайцам в создании ядерного оружия, присылала специалистов для совместных разработок. 1 октября 1959 г. намечались торжества в честь 10-летия провозглашения Китайской Народной Республики. Но Мао Цзэдуну очень не понравился визит Хрущева к американским «империалистам». Он даже сдвинул праздники на неделю, намекая Никите Сергеевичу — или к ним, или к нам. Но от разрекламированной поездки по США Хрущев не отказался и переносить ее не стал. В Китай на праздники отправился Суслов, а Хрущев прибыл туда к ранее намеченному сроку, 1 октября.

Для Мао это стало новым раздражающим фактором. А Никита Сергеевич, вдобавок, явился под впечатлением своих переговоров с Эйзенхауэром. Ему сумели внушить, что ради сближения и «разрядки» будет полезно сделать первый шаг, ограничить распространение ядерного оружия. Хрущев согласился — и опять в одностороннем порядке. Потому что ядерное оружие создавали Англия, Франция, и прекращать свои работы отнюдь не собирались. А Никита Сергеевич начал убеждать Мао, что Эйзенхауэр — на самом-то деле миролюбивый политик, войны не желает, поэтому замораживание разработок будет только полезным.

Мао Цзэдуна такие рассуждения окончательно рассердили. Он не только отказался, но и позволил себе поиздеваться над Хрущевым. Зная, что тот не выносит табачного дыма, во время долгой беседы курил одну за одной, выпуская клубы в сторону советского лидера. Наконец, предложил перенести затянувшиеся переговоры в свой бассейн, поговорить на воде — он кичился славой отличного пловца, а Хрущев плавать не умел. Отношение Мао он оценил в полной мере, как и его отказ следовать советам Никиты Сергеевича. Поспешил свернуть визит и уехать.

Кстати, стоит еще раз задаться вопросом, действовали ли в советском руководстве некие схемы скрытого влияния. Некоторые факты позволяют утверждать, что да. Например, троцкизм по-прежнему осуждался, Лев Давидович числился врагом партии и Советского государства. Но в 1958 г. была массовым тиражом издана книга американского журналиста (и шпиона времен гражданской войны) Джона Рида «Десять дней, которые потрясли мир» — панегирик Троцкому. Ранее она была запрещена в СССР, теперь попала на полки библиотек, пошла по рукам читателей. А выпустило ее Государственное политическое издательство, целиком принадлежавшее отделу агитации и пропаганды ЦК.

В докладе Хрущева на XXI съезде КПСС часто замелькали термины «перестройка», «демократизация», «расширение прав». В качестве непререкаемого авторитетного источника он вдруг сослался на британский журнал «Экономист». Главный печатный орган мировой финансовой «закулисы». Тот самый, в новогодних обложках которого сейчас зашифровывают события, ожидаемые в грядущем году. Также в его докладе приводились ссылки на американские газеты «The New York Times», «The Des Moines Register», японскую «Sankei», французскую «L`Aurore» — все издания крупного бизнеса, отнюдь не коммунистические. Конечно же, не сам Хрущев интересовался такими изданиями. Их изучали и подбирали для него помощники, идеологи.

Зарубежные визиты Никиты Сергеевича обычно предварял Микоян. Вел переговоры на неофициальном уровне, готовил почву. А уже потом появлялся Хрущев — оформить и закрепить достигнутые соглашения. Позже подобную функцию предварительных визитов стал выполнять зять Хрущева — Аджубей.

Справка — кто есть кто?

Аджубей Алексей Иванович. Талантливый журналист и талантливый приспособленец. Сын оперного певца и модной портнихи, обслуживавшей в Москве жен Молотова, Ворошилова, Берии. Ее связей хватило, чтобы сын прослужил