– Ты мне «Живчика» налей! – попросила Соня, усаживаясь за стол.

Виктор налил лимонада и ей, и себе.

– А ты знаешь, – сказала девочка, – дяде Леше тетя Нина нравится!

Виктор удивленно посмотрел на Соню.

– Да-да, – подтвердила она. – Он ее все время о чем-нибудь спрашивает. Она уже ему и о даче в Осокорках рассказала, и о дяде Сереже, – Соня кивнула на урну, стоявшую на подоконнике.

Виктор пожал плечами.

– Тебе спать надо, – сказал он. – А я еще с Мишей посижу!

Он посмотрел на пингвина, который стоял теперь спинкой к плите и смотрел озадаченно на своего хозяина. Вид у него был обиженный, но скорее всего это выражение его мордочки было «нарисовано» зеленкой.

Перед тем как снова лечь спать, Виктор проводил Мишу к балконной двери и только потом впустил в квартиру кошку.

Утром к одиннадцати по свежему ночному снегу Виктор приехал в Голосеево. Нетронутость снежного пуха перед воротами и калиткой в дом Сергея Павловича словно говорили о том, что обитателям этого мирка ничего не нужно за его пределами. По самой дороге уже проехало несколько машин. Но параллельные линии протекторной колеи уходили дальше и поворачивали вместе с дорогой направо, туда, куда уходила улица частного сектора. Следов обуви нигде видно не было. Виктор, очевидно, был первым пешим странником в это медленное утро второго дня нового года.

Калитку открыл Паша. Свеженький, с румянцем на лице, в лыжном спортивном костюме. Виктор даже подумал было, что Паша только что вернулся с лыжной прогулки, но быстро осознал собственную неправоту. Лыжную колею уж очень легко отличить от колеи, оставленной машинами.

– А шеф спит, – сказал он спокойно. – Пошли кофейку выпьем!

Ничего против кофейку Виктор не имел. Стряхнул веником снег с ботинок на пороге дома. Зашел. В коридоре разулся.

– Он только в три ночи вернулся, – оправдывался за Сергея Павловича Паша. – Это теперь как чума! Ему один Вася – еще один помощник – список составил. Семьдесят три человека, которых надо с Новым годом поздравить. Всякие члены парламента, чиновники. Ну без этого там нельзя. Это политикой называется. Его уже тошнит от некоторых, но надо с ними и выпить, и о погоде, и о вступлении в Европу поговорить… Он теперь даже охотнее со мной болтает! Раньше вроде как говорить не о чем было, а теперь! – И Паша прищелкнул языком.

– Так, может, я прийду потом? – спросил Виктор, почувствовав необязательность своего присутствия.

– Нет, подожди! Он же тебе сказал прийти?

– Сказал.

– Ты же как на работе, надо подождать, – серьезно сказал Паша. – Думаешь, я ему каждую минуту нужен? Нет! Бывает, два часа без дела сижу. Но я на службе!.. Вот и ты привыкай!

Виктор пил кофе и думал: а хочет ли он привыкать к службе? Заниматься делом – это еще приемлемо и может оказаться чем-то интересным. А просто ждать команды?

– А вы хорошо отметили? – спросил он Пашу, чтобы отвлечься.

– Нормально, – пожал тот плечами. – Приезжали всякие с поздравлениями, подарками. Посидят пять минут, выпьют и дальше! У них, наверно, у всех были такие списки – по сто человек за вечер поздравить!.. А потом, к четырем, все успокоилось. Мы с ним джин-тоник выпили, эротику по видику посмотрели. Нормально посидели!

В кармане у Паши зазвонил мобильник. Он достал его, посмотрел на экранчик, подсказавший имя звонившего, и лицо его тут же выразило уважение.

– Да! – сказал он в трубку. – Сейчас отнесу. Секунду. Сергей Павлович отдыхает, но я сейчас… я разбужу!

И попросив взглядом у Виктора прощения, Паша быстро вышел из кухни. Вернулся через пару минут.

– Кто это его? – спросил Виктор.

– Потапыч.

Виктору показалось знакомым это имя-отчество. Он прищурился, пытаясь вспомнить, где и когда слышал его. Потом вопросительно глянул на Пашу.

– Да это одна улитка двуглавая, – понял немой вопрос охранник шефа. Добавил, вздохнув: – Он теперь советник президента, а был… – и Паша мотнул головой, выказывая свое удивленное недоумение.

Виктор кивнул.

– Зато сейчас поговорит с ним и уже встанет! – произнес Паша, допивая свой кофе. – Он после разговоров с такими сразу бодрее становится…

И действительно спустя пару минут Сергей Павлович в длинном махровом халате тигровой окраски заглянул на кухню. Протянул Паше мобильник и уставился на Виктора.

– О! Отлично! Привет члену команды! Посиди пока, я сейчас в норму приду и поговорим!

Шеф приходил в норму около получаса. Снова появился он уже в спортивном костюме, только, в отличие от Паши, его костюм не был лыжным. Волосы были вымыты, от самого шефа пахло дорогой туалетной водой.

– Пошли! – жестом позвал он Виктора за собой. Потом оглянулся на Пашу. – А ты нам еще по кофейку сделай!

Уселись в гостиной в креслах.

– Пока я не забыл, – заговорил шеф, – тут тобой опять интересовались… Наверно, я виноват. Я же тебе документы помощника делал, а там со всех бумаг копии снимают и в разные органы отдают… Короче, спрашивал меня о тебе один в штатском. Мол, знаю ли я, чем ты занимался раньше, и так далее. Притом за дурака меня приняли, – шеф усмехнулся. – «Вы его проверяли? Он не сидел?» Вопросики, короче, как лоху, задавал. Но я его успокоил. Так что не волнуйся, но будь в курсе и настороже. А теперь к нашим баранам! Ты не забыл, за что ты в моей команде отвечаешь?

– Гуманитарные вопросы.

– Правильно! Это у тебя получается! Одни протезы чего стоили! – Сергей Павлович усмехнулся. – Я тебе тут пачку просьб и писем дам. Возьмешь домой, разберешься. Чепуху – сразу в мусорное ведро, и не вздумай мне потом все пересказывать. Если будут какие-то дельные просьбы, желательно недорогие, доложишь, и будем решать! Понял?

– Просьбы о помощи? – переспросил на всякий случай Виктор, который все еще был погружен мыслями в неожиданную информацию, только что полученную от шефа.

– Ну а что такое слово «просьба»? – усмехнулся Сергей Павлович. – Ты, видно, на радостях упился там со своим пингвином на праздники!

Писем, факсов и просто бумаг с просьбами набралось килограмма три. Паша помог сбить их в одну плотную пачку и засунуть в кулек с надписью «Мальборо». Перед тем как покинуть дом, Виктор засмотрелся на американский пейзаж, изображенный на кульке. Представил себе другой кулек, отечественный, с надписью «Беломорканал». Представил себе и пейзаж, который должен соответствовать названию отечественных папирос.

– Извини, старик, – сказал Паша. – Отвезти не могу. Сегодня с ним, – он кивнул в сторону коридора. – Снова подарки развозить. Последний заезд!

– Да ничего, – успокоил его Виктор. – Я и так доеду…

Легкий морозец манил своей свежестью, и город потихоньку оживал. По Крещатику прогуливались люди, выдыхая из груди праздничную усталость. Им, конечно, еще пить и пить. Впереди православное Рождество, потом Старый Новый год. Виктор, перед тем как опуститься по ступенькам в кафе-подвальчик «Старый Киев», оглянулся еще разок по сторонам. Посмотрел на медленно идущих прохожих с уважением, завидуя их выносливости. Самому ему больше праздновать не хотелось. А мысль, что он сейчас присядет в кафе не для досужих размышлений за чашкой кофе, а для работы, радовала его и не менее, чем сам морозный воздух, наполняла его бодростью.