He знаю, для примера или не для примера, но эти слова привлекли мое внимание. Мне, наверно, очень хотелось увидеть фонтан, разбрызгивающий молоко или кровь. Самое меньшее, фонтан наверняка покрыт пятнами засохшей корки этих веществ, которую можно подцепить ногтем и изучить с надменным неодобрением. Я зашагала к треугольнику деревьев… и снова Фестина сзади дернула меня за куртку.

– Нет, – настойчиво прошептала она, – это может оказаться ловушкой. Это первая дверь, открывшаяся перед нами, когда мы к ней приблизились. Подойти к фонтану… ну, это слишком напрашивается само собой.

– Ну-ну, не впадай в такую мрачность, мисси, – сказал Уклод. – Здесь никого нет, верно? И если фонтан – святилище шадиллов, может, дверь всегда открывается автоматически в знак того, что любому посетителю рады. «Входи, кто бы ты ни был, присядь и помолись».

Похоже, Фестину его слова не убедили, а мне вдруг подумалось – а ведь она права в своем предположении, что дверь открылась не случайно. Сюда нас привели глаза Поллисанда; может, это именно он открыл дверь, потому что здесь находится то, что мы должны обнаружить.

– Очень сомневаюсь в наличии опасности, – сказала я. – Святилище – последнее место, где шадиллы стали бы устанавливать ловушку. Нападение на нас может причинить вред фонтану.

– Вот разве что, – заметил Аархус, – они из тех, кто считает, что святилище, забрызганное кровью врагов, выглядит лучше.

– Ох, ну ты и весельчак, – пробормотал оранжевый человечек.

– Я хочу кое-что предложить… – начал Нимбус. В тусклом свете он казался почти невидимым, и все почти забыли о нем. – Если, по-вашему, это важно, я могу послать часть своих компонентов к фонтану. Вряд ли корабль обратит на них внимание, а я сделаю химический анализ остаточных веществ в водоеме.

– Прекрасно, – отозвалась я. – Мы можем получить важную информацию.

– Зачем? – спросила Фестина. – Зачем, черт побери, нам знать, какая жидкость циркулировала в фонтанах шадиллов – вода, кровь или вино? – Она перевела на меня сердитый взгляд. – Несомненно, Весло, ты что-то задумала. Это само по себе путает – учитывая, какие идеи время от времени рождаются у тебя в голове. Однако ты – создание шадиллов, и эти ублюдки, возможно, в состоянии на тебя каким-то образом влиять, вот что меня беспокоит. Внедрять те или иные идеи непосредственно в кору головного мозга. Может, создавая вас, они встроили рецепторы, которые позволят им, в случае необходимости, управлять вами.

– Какая глупость! – горячо возразила я. – Никто мной не управляет!

Однако… откуда у меня такая уверенность, что красные глаза в туннелях действительно были глазами Поллисанда? Он не оставлял следов; кроме меня, никто не видел алого мерцания. Если шадиллы и впрямь сделали так, что мой мозг можно обмануть с помощью «ложной информации»…

Ох, до чего же это раздражает – быть созданной злобными чужаками!

– Вот что. Давайте-ка все ступайте отсюда, – кипя от злости, я обратилась к остальным. – Подальше, подальше, вон из зала… поскольку, если меня и впрямь обманом заманили сюда эти тупые негодяи, я намерена разобраться во всем раз и навсегда. Подойду прямо к фонтану и сделаю что-нибудь этакое, импульсивное. Увижу большую кнопку с надписью НЕ НАЖИМАТЬ – нажму. Увижу начертанный на полу большой крест – встану на него. Если деревья оживут и попытаются затолкать свои ядовитые мини-перцы мне в горло, обломаю им все ветки и буду хлестать их, пока они не погибнут. Единственное, чего я больше не желаю выносить, – это оставаться в неизвестности и задаваться вопросом – правда ли, что мне морочат голову? Если что-то должно произойти, пусть оно произойдет здесь и сейчас.

Остальные посмотрели на Фестину, ожидая, как адмирал среагирует на мои слова.

– Ну… – медленно заговорила она, – было бы неплохо, наконец, выяснить, куда нас занесло. И, возможно, спровоцировать столкновение лучше, чем бродить по этим темным туннелям до конца своих дней, не имея понятия, где прячутся шадиллы.

– Звучит неплохо, – согласился с Фестиной Уклод. – Не обижайся, мисси, – продолжал он, обращаясь ко мне, – но если эти скверные парни каким-то образом подчинили тебя себе, лучше действительно идти прямо в ловушку. В смысле, тебе их ловушка не может причинить смертельного вреда, так? Лига не позволит шадиллам убить никого из нас. А если они играют в свои игры внутри твоей головы, то совсем скоро запросто могут попытаться использовать тебя как орудие против нас. Может, лучше, чтобы к тому времени ты, так сказать, оказалась за скобками?

– Типичная логика бессердечного преступника, – ответила я, – но, как говорится, что в лоб, что по лбу. А теперь отойдите на безопасное расстояние… и посмотрим, что я в состоянии тут учинить.

Моя подруга помолчала с хмурым видом, но потом медленно кивнула.

– Ладно. Мне это не нравится, но шадиллы действительно не могут убить тебя здесь. И если ты учинишь серьезный переполох, хоть один из этих ублюдков объявится лично. Ведь именно это нам и нужно: поговорить с ними. Единственный способ выбраться из этой заварухи – мирные переговоры, однако они пройдут успешнее, если приставить пистолет к голове того, с кем эти переговоры ведешь.

Она повернулась и покинула зал в сопровождении остальных. Ладжоли на прощание одарила меня горестным взглядом.

– Со мной все будет в порядке, – сказала я. – Я практически неразрушимая. И быстрая. И умная. И…

Все, я уже осталась одна и внезапно сильно засомневалась в своем плане. Одно дело храбро разглагольствовать, когда тебя есть кому слушать, и совсем другое – в полном одиночестве стоять в помещении, где, кроме земли, почти и нет ничего. Стоять и задаваться вопросом, не станет ли это зрелище последним в твоей жизни?

Я сделала первый пробный шаг. Ничего ужасного не произошло.

Я поглубже вдохнула, досчитала до пяти и быстро зашагала вперед.

Когда я проходила между двумя деревьями, что-то забулькало под полом. Я быстро отскочила в сторону, но никаких нападений не последовало. Я ждала, чувствуя, как колотится сердце, и все время шарила взглядом по сторонам, желая убедиться, что никто ко мне не подкрадывается.

Все было тихо, если не считать того, что теперь булькающий звук послышался со стороны фонтана. Внезапно из его верхней части хлынул поток красноватой жидкости. Струя ударила невысоко вверх и тут же опала, разбрызгав во все стороны алые капли. Спустя несколько мгновений по всем трем желобам потекла жидкость, с виду точно такая же, красноватая.

Это была не кровь… по крайней мере, не того типа кровь, которая, как я видела, течет из человеческих ран. Жидкость в фонтане была более вязкой – точно густая жидкая смола, с помощью которой у нас на Мелаквине ремонтные механизмы заполняют в стене выбоины от удара топором. Конечно, смола на моей родной планете выглядит прозрачной и чистой, что всегда радует глаз; жидкость в фонтане тоже была прозрачной, но имела оттенок багровых осенних листьев. От нее исходил сладковатый запах, не лишенный приятности: запах, наводящий на мысль о только что сорванном фрукте, но каком именно, я сказать не могла.