первобытного гиганта Пурушу. Небо было создано из его головы, земля – из его ног, солнце – из глаз, а луна – из его ума; животные и люди были также порождены из его внутренностей или конечностей, а великие боги Индра и Агни появились из его рта. Древний, а может быть, доисторический рассказ поэта о сотворении мира был сохранен брахманскими жрецами более позднего времени и доработан ими до более продуманной теории жертвоприношения в целом. По их мнению, мир не только был создан в начале жертвенной смертью творца Праджапати, Владыки существ, но и по сей день обновляется и сохраняется исключительно благодаря повторению этого мистического события в ежедневном жертвенном ритуале, совершаемом брахманами. Каждый день тело творца и спасителя разрушается заново, и каждый день оно собирается воедино для восстановления и сохранения вселенной, которая в противном случае должна была бы распасться и разлететься на осколки. Таким образом, мир постоянно создается заново благодаря самопожертвованию божества, и, что удивительно, жрец, приносящий жертву, отождествляет себя с творцом, а значит, самим актом жертвоприношения обновляет вселенную и поддерживает непрерывный круговорот времени и материи. Все зависит от его благотворной и, сверх того, божественной деятельности. От неба над головой до земли под ногами, от величайшего бога до самого ничтожного червя, от солнца и луны до самой скромной травинки и мельчайшей частицы пыли. К счастью, эта грандиозная теория жертвоприношения как процесса, необходимого для спасения мира, не обязывает священника подражать своему славному прототипу, расчленяя собственное тело и проливая кровь на алтарь; напротив, удобное следствие этой теории открывает перед ним приятную перспективу прожить на несказанное благо общества до глубокой старости, растянуть краткий срок человеческого существования до ста лет. Хорошо не только для священника, но и для всего человечества, когда с медленным развитием цивилизации жестокий ритуал смягчается и сопутствующие ему понятия размываются до туманных абстракций мистического богословия.

CLXXIII. Вопрос о бессмертии[123]

Невозможно не поразиться силе и, можно сказать, универсальности естественной веры в бессмертие у диких народов человечества. Для них жизнь после смерти не является предметом догадок и предположений, надежд и страхов; это практическая уверенность, в которой человек не может усомниться, как не сомневается в реальности своего сознательного существования. Он принимает ее без вопросов и действует в соответствии с ней без колебаний, как если бы это была одна из наиболее достоверных истин в пределах человеческого опыта. Вера влияет на его отношение к высшим силам, на его повседневную жизнь, на его поведение по отношению к окружающим; более того, она в значительной степени регулирует отношения независимых сообществ друг с другом. Состояние войны, в котором обычно находятся многие, если не большинство, соседних дикарских племен, в значительной степени напрямую обусловлено верой в бессмертие, поскольку одним из наиболее распространенных мотивов вражды является желание успокоить разгневанные призраки друзей, которые, как считается, погибли от злодейского колдовства другого племени. Если не отомстить их реальным или воображаемым убийцам, они обрушат свой гнев на непокорных соплеменников. Таким образом, вера в бессмертие не просто окрашивала мировоззрение отдельного человека; она оказывала глубокое влияние на социальные и политические отношения человечества во все века; ведь религиозные войны и гонения, раздиравшие и опустошавшие Европу на протяжении веков, были лишь более цивилизованными эквивалентами столкновений и убийств, которые страх перед потусторонним вызывал почти у всех диких народов, о которых мы имеем сведения. С этой точки зрения вера в загробную жизнь была посеяна на земле, как зубы дракона, и порождала новые и новые множества вооруженных людей, которые обращали свои мечи друг против друга. А если учесть еще и расточительное уничтожение имущества и пренебрежение ценностью жизни, которое влечет за собой жертвоприношение, то придется признать, что при всех своих преимуществах вера в бессмертие обернулась большими экономическими потерями для тех народов (а это практически все народы мира), которые предались этой дорогостоящей роскоши. Не нам оценивать масштабы и тяжесть моральных, социальных, политических и экономических последствий, которые непосредственно вытекают из веры в бессмертие. Можно лишь указать на некоторые из них и предложить обратить на них серьезное внимание историков и экономистов, а также специалистов области морали и теологии.

Но даже если мы не принимаем во внимание практические последствия данных убеждений, перед нами все равно встает вопрос об их истинности или ложности. Мы предоставим другим непростую задачу оценки доказательств первого или второго, чтобы они решили, склоняют ли эти доказательства чашу весов в пользу или против истинности этого важного верования, которое так сильно повлияло на историю человечества, как во благо, так и во вред. В любом исследовании многое зависит от того, с какой точки зрения исследователь подходит к своему предмету; он видит его в разных соотношениях и в разном свете в зависимости от того, под каким углом и с какого расстояния он на него смотрит. В данном случае речь идет о человеческой природе, а как известно, люди по-разному оценивают себя и свой род. С одной стороны, есть те, кто любит рассуждать о величии и достоинстве человека, кто раздувается от гордости при созерцании побед, достигнутых его гением как в фантастическом мире воображения, так и в царстве природы. Конечно, говорят они, такое славное создание было рождено не для смертной жизни, не для того, чтобы погаснуть, как свеча, увянуть, как цветок, угаснуть, как дыхание. Неужели весь этот проницательный интеллект, творческая фантазия, непомерное тщеславие, благородные страсти, далеко идущие надежды должны свестись к нулю, обратиться в ничто? Нет, этого не может быть. Человек – цветок этого мира, цель творения, венец и завершение всего сущего, и было бы неправильно по отношению к нему и его создателю думать, что могила – это конец всего. Для тех, кто придерживается такого возвышенного взгляда на человеческую природу, легко и очевидно найти в аналогичных верованиях дикарей желанное подтверждение своей собственной заветной веры и настаивать на том, что столь широко распространенное и столь твердое убеждение должно основываться на каком-то принципе, называемом инстинктом, интуицией или как угодно, который не может быть опровергнут рассуждениями.

С другой стороны, есть и те, кто смотрит на человеческую природу иначе и находит в рассуждениях о ней источник не гордости, а смирения. Они напоминают нам, как слаб и невежественен человек, как коротка и хрупка его жизнь, как немощны его дерзновения, как ослеплен он знанием, как подвержен он боли и страданиям, болезням, терзающим тело и разрушающим разум. Они напоминают, что если немногочисленные годы жизни человека не проходят в праздности и пороке, то они в большинстве своем проходят