Первыми поднимающееся солнце встречают птицы. Каждая, проснувшись, считает своей святой обязанностью поприветствовать нарождающийся день. И таких приветствий с каждым новым солнечным лучиком становилось всё больше и больше. Птицы пели, свистели, орали на разные голоса, радуясь жизни. А люди готовились нести и сеять смерть. Печально. Я передёрнул плечами. Вдруг что-то зябко стало. Нервы? Возможно. Ведь это будет мой первый в жизни бой, в котором придётся столкнуться с врагом лицом к лицу и, вполне возможно, кого-то убить своей рукой. Чтоб самому не погибнуть. Бой с чарруа не в счёт, там всё решили большие пушки.

От не вовремя пришедших пацифистских мыслей отвлёк раздавшийся в глубине леса сигнал рога. Деревня окружена, пора нам в неё входить. Хлопнул по плечу Ахмета, и тот вместе со своими разведчиками исчез в начавших рассеиваться сумерках. Через пару минут я поднялся на ноги и, передав по цепи команду «вперёд», не торопясь двинулся сквозь редкий кустарник. Рядом слева тихо даже не шёл, а плавно перемещался Маркел. А справа сопел Дюльдя, но и под его ногами валежник не трещал. Научился мамонт ходить по-кошачьи! Следом шли стрельцы. Вышли на засаженные овощами огороды. Впереди, метрах в пятидесяти, виднелся невысокий частокол с распахнутыми настежь воротами. Шедшие первыми разведчики Ахмета дорогу нам уже расчистили, о чём свидетельствовали два трупа. У каждого из горла торчало по стреле. Караульщики умерли быстро и, главное, тихо. Деревня ещё спит, а мои воины уже за частоколом и постараются взять её население с пролитием малой крови. Мне нужны пленные, и чем больше, тем лучше.

Вхожу в ворота. По обе стороны от входа стоят точно такие же, как и в селении ава-гуарани, длинные хижины на несколько семей, окружённые моими индейцами. И тут над спящей деревней раздаётся дикий вопль! Я ждал этого, но всё равно вздрогнул. Кто-то нарвался. Я остановился, стрельцы выстроились за мной в линию, приготовились к бою. Теперь всё зависит от того, успели ли мои индейцы блокировать вражеских в хижинах – сопротивление разобщённых групп подавляется быстро и почти без потерь. Но этот вопль был единственным. Шума боя, с воинственными криками и воплями раненых, не слышно. Зато слышен детский плач и радостные возгласы победителей. Мои индейцы ворвались в хижины, и через несколько минут стали выгонять оттуда их население и гнать в середину деревни. Ко мне подбежал радостно улыбающийся Сатемпо. Наконечник зажатого в руке копья окровавлен. Значит, это он отличился.

– Победа, Великий! – Упав на одно колено и склонив голову, крикнул он. – Мы их всех взяли без боя! Один только стал кричать, но я его убил.

– Молодец, Сатемпо! Всех пленных согнать на площадь. Проследи, чтобы никто не смог удрать и предупредить соседей.

– Слушаюсь, Великий! – Индеец бросился выполнять мой приказ, а я со стрельцами пошёл в центр деревни. Там, окружённые цепью моих индейцев, сидели на корточках десятка два пожилых мужчин, около семи десятков разновозрастных женщин и множество детей. Молодых и зрелых мужчин, как и подростков, в числе пленных небыло. Я осмотрелся, выискивая взглядом Матаохо Семпе. Нашёл, но тот уже спешил ко мне, расталкивая воинов.

– Где воины этой деревни, вождь?

– Они две недели назад ушли по зову верховного вождя кайва-гуарани. У них большая война с кочевниками. Мы вовремя напали и теперь сможем вернуть своё.

– А так же прихватить чужое, – продолжил я его высказывание. – Ты прав, вождь, мы пришли вовремя. Теперь можем и отдохнуть, как следует. Но разведку вышли. Пусть узнают, что творится в соседней деревне. И предупреди своих разведчиков, что если они позволят себя увидеть врагам, то будут наказаны. А за ценные сведения – награждены. Командуй!

Вождь отдал распоряжение одному из младших вождей, а сам, проводив меня в дом местного вождя, пошёл распорядиться насчёт обеда. Я сбросил на утрамбованный земляной пол вещмешок. Повесил на крюк, вбитый в поддерживающий крышу столб, своё ружьё, пояс с саблей, перевязь с пистолетами, положил на циновку возле кровати-гамака самодельную разгрузку. С наслаждением снял кафтан, кольчугу, сапоги и забрался в гамак. Расслабил натруженные за долгий марш-бросок мышцы. Лепота-а! Подозвал Олега:

– Проверь, расставлены ли часовые и высланы ли дозоры. А то на радостях наши союзники могут позабыть, чему я их учил. Лёгкая победа расслабляет и снижает бдительность, но сильно повышает самомнение. Проследи, чтобы все стрельцы были размещены рядом. И берсо с зарядами чтобы носильщики сюда сложили, а не побросали, где попало. Командирам скажи, что я их буду после обеда ждать с докладом. Иди.

Маркел кивнул и вышел. А я задумался. Деревню мы взяли легко и просто ввиду отсутствия здесь воинов. Это и хорошо, и плохо. Первое – потому, что без потерь с обеих сторон, второе – потому, что без усилий. Ладно, завтра накручу хвоста моим бойцам и выгоню на марш: если мы кого-то упустили, а это вполне возможно, этот кто-то мчится к своему вождю с докладом. Тот знает психологию своих одноплеменников и сам поступил бы так же: отдых с развлечениями в виде пыток пленных, долгий пир и отсып после него. К тому же тамошний вождь точно знает, сколько времени надо на дорогу от захваченной нами деревни до него. Я тоже это знаю – четыре дня, если идти только в светлое время суток. Потому ждать нас будут не раньше, чем через неделю. И обязательно в засаде, как и положено. Но я им этого времени не дам.

И вот опять шуршит под ногами трава, а ветки кустарника цепляются за одежду и оружие. Моё войско совсем близко от вражеской деревни – двухсуточный марш позволил нам сэкономить время, скрытно выйти наперерез противнику и занять выгодную позицию. Солнце подходит к зениту, скоро наступит полдень – сиеста. Даю команду остановиться. Сажусь на расстеленную циновку, пью из калебаса тёплую воду. Быстро собираются мои сержанты, рассаживаются вокруг. Даю последние указания, и они во главе своих манипул пропадают в лесу. Теперь от них зависит, получится ли одним ударом полностью разгромить вражескую орду, или придётся долго и нудно, теряя бойцов, гоняться за ней по дебрям.

Со мной осталась сотня индейцев под командованием Матаохо Семпе, разведчики Ахмета с полусотней краснокожих лучников и шесть стрельцов Олега с шестью берсо. Мы встанем в засаду-заманушку. Место уж больно удобное: перед нами широкая поляна, заросшая травой. Ближе к нашей стороне бежит ручеёк. Со слов вождя, раньше это было поле, на котором ава-гуарани выращивали кукурузу. А рядом с ним – несколько сейчас уже разрушившихся навесов, служивших укрытиями приходившим для ухода за полем людям. Нынешние владетели этой землёй пользоваться почему-то не стали. Ну и ладно. Бывшее поле находится в окружении поросших кустами и редкими деревьями холмов. На них, с обеих сторон, сядут в засады по сотне воинов. И ударят в нужный момент во фланг врагу. В каждую сотню для усиления и устрашения я дал по одной берсо с десятком зарядов. Тропинка, по которой мы пришли, по-прямой пересекает поляну. Затем ныряет в кустарник на её противоположной стороне. Тропа протоптана между двумя довольно крутыми холмами. На их склонах я и устроил засаду.

Сотне под командой Сатемпо и Олега выпало самое сложное: ускоренным маршем без тропинки через лес, с соблюдением максимальной скрытности выдвинуться к деревне, по пути расставив быстроногих воинов для передачи донесений. Он должен дождаться, когда из деревни уйдёт вражеская орда, а уйдёт она по моим расчётам завтра утром. Им до нашей засады идти немного больше, чем полдня. Потому на ночёвку они здесь расположатся, место удобное.