всех, кого только захватывал в плен, он бросал на растерзание зверям» (Polyb. I, 84). Гамилькар использовал свое знание местности и, как только представлялась возможность, наносил противнику разящий удар. В затяжных боях погибли до 10 000 мятежников. Это следует из того, что численность армии, выступившей против Гамилькара, согласно Полибию, насчитывала 50 000 воинов, а в заключительном сражении, когда восставшие были уничтожены, количество убитых наемников составляло 40 000 человек (Polyb. I, 84).

Не исключено, что, как только Барка понял, какую тактику избрал противник, он стал сознательно заманивать армию Спендия в теснины Приона. О том, где находилась местность с таким названием, трудно сказать что-либо определенное. Страбон называет Прионом гору над Эфесом (XIV, 4), но она не имеет никакого отношения к Карфагену и Африке. Полибий, чья «Всеобщая история» является нашим главным источником о войне карфагенян с наемниками, ничего вразумительного по данному вопросу не поясняет: «Местом этого происшествия был Прион; название свое оно получило от сходства по виду с орудием, которое теперь называется этим именем» (I, 85). Под орудием историк подразумевает пилу, но это мало что дает для идентификации места сражения. Примечательно, что похожее место описывает Аппиан, только находится оно не в Африке, а в Иллирии. Рассказывая о городе Промоне, историк отметит, что «место это гористое, и вокруг него со всех сторон находятся холмы с краями, острыми, как пила» (X, 25). Поэтому можно осторожно предположить, что африканские теснины отдаленно напоминали местность в Илллирии, описанную Аппианом.

Заманив противника в Прион, Гамилькар заблокировал мятежников, предоставив голоду довершить уничтожение вражеской армии. Позиция у карфагенян была идеальная, это понимали и их враги: «Идти в битву они не осмеливались, предвидя верное поражение и наказание в случае плена; о примирении никто и не напоминал, потому что они сознавали свои преступления» (Polyb. I, 84). Возмездие было неотвратимо, и вскоре ситуация для наемников и их предводителей сложилась критическая: «После того как съедены были пленные, которыми, о ужас, питались мятежники, после того как съедены были рабы, а с Тунета не было никакой помощи, начальникам явно угрожала месть разъяренной бедствиями толпы» (Polyb. I, 85). Спендию и Автариту было самое время вспомнить о зверской расправе над Гесконом и пленными карфагенянами, но у них просто не было иного выхода, как идти на поклон к Гамилькару и договариваться об условиях капитуляции. Иначе бы их растерзали собственные воины. Круг замкнулся.

Корнелий Непот кратко подвел итоги блестящей кампании Гамилькара против армии Спендия: «Он не только отбросил от стен Карфагена неприятеля, в рядах которого собрались больше 100 тысяч бойцов, но и загнал врагов в такое место, где, запертые в узком пространстве, они гибли больше от голода, чем от меча» (Nep. Ham. 2). Мятежникам был нанесен удар такой силы, от которого они уже не оправились, и даже отдельные успехи Матоса не могли изменить общую стратегическую ситуацию. Начиналась агония восстания.

5. Победа. 238 г. до н. э

Известие о великой победе Гамилькара вызвало взрыв ликования в Карфагене. Несмотря на то, что в Тунете находилась армия Матоса, многие решили, что война уже практически закончилась. Что же касается планов Гамилькара, то перед тем как окончательно покончить с наемниками в Тунете, полководец решил зачистить охваченные восстанием территории. Отложив до поры до времени поход против Матоса, весь свой гнев Барка обрушил на ливийские племена, принимавшие участие в мятеже. При поддержке нумидийской конницы Наравы Гамилькар начал масштабную кампанию против ливийских племен, поддерживающих наемников. Тесть и зять действовали быстро, приведя к покорности множество городов и сельских поселений за очень короткий срок. Действительно, узнав о катастрофе в теснинах Приона, ливийцы сложили оружие и признали власть Карфагена. И только после этого Гамилькар начал наступление на Тунет.

К этому времени в Африке осталось только три крупных очага восстания – Тунет, где засела главная армия мятежников, и Гиппакрит с Утикой. Но два последних города, по мнению Гамилькара, сами по себе не представляли никакой опасности. В случае уничтожения войск Матоса их дальнейшую судьбу было нетрудно предсказать, поскольку Утика и Гиппакрит не располагали необходимыми ресурсами для борьбы с Карфагенской державой. Поэтому Барка и бросил все силы на Тунет. При таком положении дел Матос не рискнул встретиться с противником в открытом бою, а предпочел укрыться за крепостными стенами.

Когда карфагенская армия прибыла под Тунет, Гамилькар решил взять город в тесную блокаду и приказал своему заместителю Ганнибалу с частью войск разбить лагерь с противоположной стороны города. Исходя из условий местности, можно предположить, что одна карфагенская армия заблокировала город с севера, другая – с юга, а пунийский флот осуществлял блокаду с моря. С запада город был защищен озером. Таким образом Гамилькар хотел сделать с армией Матоса то же самое, что и с мятежниками под командованием Спендия в теснинах Прион – уморить голодом. Но сначала полководец попытался выманить противника за городские стены и навязать сражение в выгодных для себя условиях. А заодно показать наемникам, что их ждет в случае поражения. Кровь Гескона взывала к отмщению.

Следуя намеченному плану, Барка устроил показательное зрелище. Карфагеняне вывели Спендия, Автарита и еще восьмерых вражеских командиров за пределы лагеря, сбросили с повозок на землю десять деревянных крестов и приступили к казни. Спендию как командующему армией оказали сомнительную честь и первым пригвоздили к кресту, вторым приколотили Автарита, а дальше уже прибивали всех подряд и без разбора. Мятежники извивались в руках палачей, но все было тщетно, стук молотков заглушал истошные вопли истязуемых. Затем карфагеняне установили кресты вертикально и ушли обратно в лагерь, оставив Спендия с товарищами медленно умирать под палящими лучами солнца. Десять человек корчились от боли на деревянных крестах, а Матос, стоя на крепостной стене, видел, как мучаются его друзья. Но он прекрасно понимал, что Гамилькар только и ждет, когда наемники, разъяренные казнью соратников, сделают вылазку. Барка сознательно провоцировал Матоса на необдуманный поступок, желая покончить с вражеской армией одним ударом. Однако восставшие не поддались на провокацию, и Гамилькар был вынужден вести правильную осаду.

Казалось, что для мятежников все закончено, но не тут-то было! Человек предполагает, а боги располагают, и Гамилькар здесь не стал исключением. Подвел полководца не кто-нибудь, а его заместитель Ганнибал. Матос не собирался сдаваться просто так и установил наблюдение за двумя карфагенскими лагерями. И если в расположении Гамилькара царил образцовый порядок, то у Ганнибала дела обстояли совершенно иначе. Караульная служба велась из рук вон плохо, солдаты расслабились, свалили щиты и оружие у палаток и без дела слонялись по лагерю, периодически прикладываясь к фляжкам с вином. Карфагенский