объявить о том, что раз карфагенян нет на Сардинии, то и остров им не принадлежит. Со всеми вытекающими из этого последствиями. В силу своего менталитета квириты просто не могли не взять то, что плохо лежало, поэтому легионы высадились на Сардинии и оккупировали остров. Могло быть и так.

Пытались ли карфагеняне каким-либо образом воспротивиться такому дикому произволу? Попытались, но не на поле боя, поскольку у Карфагена просто не было сил для очередного вооруженного противостояния с Римской республикой. Поэтому попробовали решить проблему с помощью дипломатии: «Когда после усмирения помянутого выше восстания римляне объявили карфагенянам войну, эти последние вначале соглашались на все в надежде победить противника своею правотою, как мы говорили об этом в предыдущих книгах… Но римляне не принимали в уважение их справедливых заявлений, и карфагеняне под давлением обстоятельств неохотно удалились из Сардинии, ибо бессильны были оказать какое-либо сопротивление; они согласились уплатить сверх выданных раньше новые тысячу двести талантов, лишь бы в тогдашнем положении избежать войны» (III, 10). Но действительность такова, что дипломаты могут говорить все, что угодно, и приводить самые веские аргументы в свою пользу, однако их речи не будут стоить и медного обола, если не подкрепляются военной мощью государства, которое они представляют. А Карфаген в данный момент не располагал сильной армией и могучим флотом, чтобы поставить зарвавшихся квиритов на место. По этой причине все красивые слова карфагенской делегации остались лишь пустым сотрясением воздуха: «Карфагеняне, сверх всякого ожидания избавившиеся от описанной выше войны, чувствовали себя во всех отношениях бессильными начинать при таких обстоятельствах новую войну с римлянами и под тяжестью тогдашних невзгод не только отказались от Сардинии, но сверх того уплатили римлянам тысячу двести талантов, лишь бы не вести теперь войны» (Polyb. I, 87). Помимо того, что обширные территории в Африке были полностью опустошены трехлетней войной, Карфаген лишился Сардинии и был вынужден уплатить новую контрибуцию. Это явилось наиболее тяжелым последствием восстания наемников, спровоцированного жадностью и безответственностью карфагенских олигархов. Рим вновь торжествовал над Карфагеном.

Как показало время, кроме плодородного и богатого полезными ископаемыми острова римляне приобрели для себя и головную боль на многие годы. Вольнолюбивым сардам было все равно, кто перед ними – надменные карфагеняне, жестокие наемники или алчные римляне. С любым захватчиком они были готовы сражаться за свою свободу. Поэтому сарды вновь ушли в горы и оттуда начали делать набеги на равнины, где обосновались оккупанты: «Когда римляне добились преобладания и стали неоднократно выступать против туземцев, те продолжали оставаться неуязвимыми для вражеских сил» (Diod. V, 15). Более подробную информацию об этом противостоянии сообщает Страбон: «Посылаемые на остров римские преторы иногда оказывают горцам сопротивление, но иной раз отказываются от него, когда невыгодно постоянно содержать войско в нездоровой местности. Тогда они применяют некоторые военные хитрости. Так, например, заметив известный обычай варваров, которые справляют праздник в течение нескольких дней после угона добычи, римляне нападают на них в это время и захватывают много пленных» (V, II, 7). Вооруженное противостояние продолжалось достаточно долго, и лишь к I веку до н. э. римляне окончательно покорили остров.

VI. Иберия

1. Завоевание Испании. 237–228 гг. до н. э

Гамилькар пребывал в ярости. Полководец был возмущен подлым поведением римских сенаторов, которые воспользовались трудным положением Кархадашта и вновь объявили войну карфагенянам. Момент был выбран на редкость удачный, поскольку страна была полностью разорена, финансы подорваны, а армия измучена длительной войной против наемников. Если римляне вновь начнут боевые действия и высадятся в Африке, то достойного сопротивления они там не встретят. Поэтому оставалось принять требования сената, отдать Сардинию и выплатить новую контрибуцию. Римляне были уверены, что их наглость останется безнаказанной, но Гамилькар не собирался мириться с таким положением дел. Просто военачальнику было нужно время, чтобы подготовиться к новой войне.

Барка был уверен, что новое столкновение с Римом будет гораздо более яростным и жестоким, чем первая война. И чтобы победить, карфагенянам придется пойти на большие жертвы, другое дело, согласятся ли на них соотечественники. Гамилькар четко видел две причины, почему победу в прошлой войне одержал Рим. Во-первых, людские ресурсы квиритов были практически безграничны: их союзники в Центральной Италии поставляли столько солдат, сколько требовали сенаторы. Полководец вспомнил слова фессалийца Кинея, сравнившего Рим с лернейской гидрой, у которой вместо одной отрубленной головы вырастают две новых (Plut. Pyr, 19). Сколько бы карфагеняне ни наносили римлянам поражений на суше, сколько ни топили их корабли, сыновья волчицы собирали новые легионы, строили новые флоты, и все начиналось заново. Другой причиной, по которой победа осталась за Римом, а не за Карфагеном, Гамилькар считал высокий боевой дух квиритов. После самых страшных поражений они всегда находили в себе силы продолжить борьбу.

Ради победы римские граждане были готовы пойти на любые жертвы, за карфагенянами же этого похвального качества Гамилькар не замечал. После битвы у Эгадских островов члены совета просто опустили руки и отказались от дальнейшей борьбы, хотя имели возможности продолжить войну. Барка был твердо уверен в том, что именно малодушие сограждан привело к такому плачевному для Картхадашта исходу противостояния с Римом (Liv. XXI, 1). Прояви они столько же гражданского мужества, сколько и римляне, и исход войны мог бы быть иным.

Как решить первую проблему, Гамилькар знал. Военачальник пришел к выводу, что для успешной борьбы с Римом Карфагену нужна сухопутная армия, численно и качественно не уступающая римской. И здесь на первый план выходила система подготовки резервов. Но в силу ряда причин Африка не могла дать необходимого количества воинов, а Сицилия и Сардиния были навсегда потеряны. Поэтому Гамилькар обратил внимание на Иберийский полуостров. Если ему удастся восстановить господство карфагенян в старых испанских владениях, а также завоевать новые земли в регионе, то Картхадашт получит практически неисчерпаемый источник людских ресурсов. А серебряные рудники Иберии смогут изрядно пополнить опустевшую карфагенскую казну. И только превратив Испанию в гигантскую военную и экономическую базу Карфагена, можно будет бросить новый вызов Риму. Оставалось только убедить правительство в необходимости намеченных Гамилькаром мер.

Но не все оказалось так просто, как планировал Гамилькар. Ситуация осложнялась тем, что именно в этот момент его политические противники привлекли военачальника к суду как одного из виновников поражения в войне с Римом (App. VII, 2) и восстания наемников (App. VI, 5). Исходили из того, что именно Гамилькар и Гескон после окончания войны посулили своим людям большие денежные вознаграждения и не смогли выполнить эти обещания, что и спровоцировало Непримиримую войну. О том, что главной причиной восстания послужила глупая и недальновидная политика карфагенского правительства, недруги полководца предпочитали не вспоминать. А