– Нет, надо считать и открытую дверь, – уперся Трикс. – Мне про это рассказал один папин слуга. Ну, не про двери, конечно. Он так в наперсток играл. Три наперстка, под одним – шарик.

– Ну да, шарик-малик, старинная и малоуважаемая самаршанская игра, – кивнул Щавель. – Вся на ловкости рук построена.

– Да не на ловкости рук! На математике! Когда человек в нее играет, он на один наперсток показывает. Хозяин игры другой подымает – если там шарик, то он уже выиграл. А если пусто, то говорит – менять свой выбор будешь? Никто не меняет, все думают, что разницы нет. А она есть!

– Да ее не может быть! Две двери…

– Не две, а три! – Трикс так увлекся, что принялся орать на Щавеля. К счастью, и Щавель в пылу спора не обращал на это внимание. – Три, под одной шарик!

– Какой еще шарик?

– Малик! Ой, нет. Шарик под наперстком, а за дверью – телега!

– Карета!

– Пусть карета!

– И не карета, а колесо! Ты меня не сбивай! – поправил Щавель.

– Да какая разница?

– И впрямь – какая? Почему ты выигрывал?

– Потому что я выбирал две двери из трех, а глупый барон – одну! У меня шансов было больше!

– Да почему же их больше? – взмолился Щавель. – Ты выбираешь из двух дверей, третья открыта. За одной дверью колесо, за другой коза. Местами они от твоего выбора не меняются. Где что – ты не знаешь. Шансы – один к одному! Но ты выигрывал в двух случаях из трех, почему?

– Потому что арифметика!

Щавель развернулся и твердым шагом направился к трактиру. Трикс виновато семенил следом. Он честно старался объяснить Щавелю, в чем дело, но тот никак не мог его понять. Это частенько случается, когда человек, хорошо обращающийся с буквами, плохо ладит с цифрами.

Когда они вернулись в трактир, Щавель молча сгреб со стойки три глиняные пивные кружки, потом, хитро улыбаясь, купил у трактирщика две бутыли пива и одну – крепкой настойки. В комнате он налил все три кружки, закрыв глаза потусовал их по столу. Потом, хитро улыбаясь, ткнул пальцем в одну из кружек.

– Я считаю, что настойка – тут! – заявил он. – Трикс, устрани-ка одну кружку с пивом!

Трикс понюхал кружки и отодвинул одну в сторону.

– Простой и наглядный эксперимент, – пояснил Щавель. – Хочешь сказать, что если я сменю свой выбор, то глотну настойки?

– Да, шансов на это станет больше в два раза, – печально сказал Трикс.

Щавель глотнул. Поморщился, занюхал рукавом и велел повторить эксперимент. Остановился он только после десятого глотка.

– Мешать крепкие напитки с пивом в такой пропорции – вредно для здоровья, – признал он. – Да, ты прав! Но я не пойму, почему так… почему? Разбуди меня через два часа, – вставая и направляясь к кровати, велел волшебник. – Или даже через три… Все-таки в этом скрыта какая-то ужасная, терзающая разум тайна…

– Арифметика, – упрямо сказал Трикс. Но Щавель уже его не слышал. Семь добрых глотков настойки и три глотка пива сделали свое дело – усталый и переволновавшийся волшебник крепко уснул.

Трикс взял одну из недопитых кружек пива и уселся у окна.

Возможно, барон Исмунд был и не самым хорошим человеком, но слово свое он держал. Вечером того же дня огромная карета барона, запряженная четверкой лошадей, двинулась в сторону Столицы. Ее сопровождали пятеро конных стражников сурового вида, на козлах восседали двое возниц, не был забыт и повар. Разделенная на две части, для господ и для слуг, карета двигалась, может, и не очень быстро, но очень мягко. Щавель и Трикс обосновались в господском отделении кареты, где стояли два диванчика и стол. Через стенку, в более скромном помещении ехали повар, Иен с Халанбери и примкнувшая к ним Аннет. Маленькая дверь позволяла на ходу перейти из одной части кареты в другую.

Была в карете и небольшая печка, отапливающая обе части кареты (причем дымовая труба проходила под козлами, согревая возниц). Щавель, придирчиво осмотрев карету, остался доволен.

– Это куда лучше, чем идти пешком. Хорошо, что ты провел барона…

– Но я…

Щавель поморщился:

– Знаю, знаю. Арифметика. Я убедился. Но так и не понял до конца, в чем тут дело.

– Да все очень просто, – сказал Трикс. – Вы представьте себе, что это не барон открывал вторую дверь. Вы представьте, что я вначале выбрал и указал ту дверь, которую точно открывать не собирался – а потом открыл две другие! Вот вам и два шанса к одному!

– А… – сказал Щавель. – А! А!!!

Волшебник хлопнул себя ладонью по лбу.

– Как же я сразу…

Трикс, наконец-то избавившийся от неприятного обвинения в жульничестве, облегченно улыбнулся.

– Ты молодец, – сказал Щавель. – Ты великолепно его надул. Ты, ученик, сделал следующий великий шаг в постижении профессии волшебника.

– Какой? – удивился Трикс.

– Когда ты проявил интерес и способности к магии, я сделал тебя своим прихвастнем. Когда ты самостоятельно справился с нелегким заданием, мастерски используя волшебство, – ты стал подаваном. А вот теперь, когда ты понял, что и магии не все подвластно, что порой волшебник должен работать и побеждать головой, без всякого волшебства, – ты переходишь на третью, высочайшую ступень ученичества. Отныне ты преспешник волшебника!

Потрясенный невиданно быстрым карьерным продвижением, Трикс даже вскочил, едва не ударившись головой о низкий потолок кареты.

– Теперь твой Айпод вырастет еще больше, а посох станет почти совсем как у волшебника. Еще ты получаешь право заговаривать с окружающими раньше меня и требовать свою долю в полученных нами наградах. Небольшую, разумеется. В разумных пределах. – Щавель откашлялся. – Разумом твоим покуда буду я.

– Господин учитель… а как преспешник становится настоящим волшебником? – спросил Трикс.

– Это я тебе скажу, только когда ты станешь волшебником. – Щавель подумал и подчеркнул: – Если станешь.

Трикс снова уселся, погладил Айпод. Задумчиво сказал:

– А ведь я уже второй раз сделал работу волшебника без помощи магии! Первый раз – это с мельником и его тремя сыновьями.

– Я помню, – признал Щавель. – Но тогда ты еще не был подаваном. А чтобы прихвастень прыгал через звание и сразу преспешником становился – это уж чересчур. И вообще, – укладываясь на диван, сказал он, – никогда не мешает убедиться, что ученик действительно научился чему-то. Один раз это могло быть случайностью…

Он зевнул и задремал.

Трикс сидел на своем диванчике и размышлял. Щавель очень быстро начал похрапывать, и стало ясно, что, несмотря на колдобины, от которых не спасали и хорошие рессоры, волшебник вознамерился спать до самого утра. Триксу спать совсем не хотелось. Из-за тонкой стеночки, отделяющей помещение для слуг, доносились веселые голоса Иена и повара – молодого парня, явно обрадованного поездкой в Столицу, да еще и в такой необычной компании. Потом загремела посуда и вскоре потянуло вкусным запахом жарящейся на углях курицы. Возница затянул негромкую печальную песню о дороге, о пыли, о туманах, о холодах, о тревогах, о степном бурьяне, кружащих воронах и убитых разбойниками товарищах, об ожидающей дома сыночка маме… Песня была такая грустная и протяжная, что Триксу захотелось плакать.